Сергей Богачев: Донецкие повести

Несчастные старушки, приносившие фамильное золото; игроки, оставлявшие увесистые золотые цепи и «печатки» для расчёта с победителем ночных игр в карты или рулетку; мелкие прохиндеи специфичной наружности, сдававшие почему-то исключительно женские цепочки и кольца; милиционеры, часто ловившие этих прохиндеев на выходе и возвращавшие их назад уже с понятыми, — вся эта публика жила рядом с ним, в одном городе. Но они жили по одним правилам, а Портной — по другим. Семёну не доставляло радости зарабатывание денег на несчастьях других, он даже корил себя за это, мол, ростовщичество никогда не было в почёте. История знала много случаев, когда разъяренная толпа громила ростовщиков, а если учесть его национальные корни, то были все шансы попасть под каток истории, если бы он повернул в сторону местности, где обитал Портной, так что Семён все чаще задумывался, как жить дальше.

В один из прекрасных с точки зрения его карьеры дней он попал в компанию на преферанс, куда его пригласил старый знакомый Ваня Черепанов.

Семён до тех пор никогда не считал его серьёзным человеком: как можно зарабатывать себе на прокорм писаниной, — это же так нестабильно. Известно, что муза крайне непостоянная барышня. Где она обитает — никто не знает, чем питается — никто не видел, и поэтому неизвестно, чем её приманивать. Поговаривают, что приходит она в головы писак, а особенно поэтов, под воздействием алкоголя или какой-нибудь ещё гадости, — как же можно ей доверять своё будущее и свою печень? Кому ты будешь нужен потом с желтым лицом и пачкой таблеток? А если в поисках сюжета ещё и неприятностей на свою задницу сыщешь? Рискованно. Конечно, как обычно, эти свои рассуждения Семён сложил в карман и никому не показывал, посему пуля была расписана в атмосфере дружеского ржания, подколок, на какие имели право только очень давние и хорошие знакомые, а также в сопровождении небольшого количества хорошего коньяка.

На выходе из подвальчика, служившего конторой некоему «ООО», хозяин которого гостеприимно принял своих товарищей по преферансу, Семён закурил и с некоторым удивлением пронаблюдал, как Иван нажал на брелок сигнализации, и зажглись фонарики очень модного на то время автомобиля «паджеро». Небольшой трёхдверный джип синего цвета тогда мог вполне идентифицировать своего владельца как успешного и уверенного в себе человека. Стало быть, таким и стал его старый знакомый Ваня Черепанов.

— Ого, публика ликует, эффектный выход, Ваня! Ты хоть не разбоем промышляешь? — Семён расплылся в улыбке.

— Промышляю всё тем же: интересуюсь событиями, происшествиями, обстоятельствами, потом их слегка поджариваю на своей редакционной кухне, и на выходе имеем аппетитное блюдо, готовое к продаже. Никакого криминала, всё больше о криминале.

— Я не перестаю удивляться! Такое продаётся, наверное, дорого, раз ты в своей машине сидишь на той же высоте, что и водитель троллейбуса.

— Ты знаешь, Сёма, если честно, то не очень-то и дорого, — больше удовольствия, чем денег.

— Ну, не ставь меня в тупик своими штучками, ты ведь и не разбойник, и не Бармалей, откуда в наши дни такое счастье? — Семёну всё не давал покоя вопрос внезапно возникшего материального благополучия товарища. — Колись, дружище, я тебя два года не видел, и ты меня весьма порадовал: хоть у кого-то дела в гору пошли.

— Сёма, ты, как обычно, чрезвычайно любопытен, а о себе — ни слова. Прямо как настоящий партизан. Садись, дружище, подвезу, ты всё там же, на бульваре?

— Та да, пора бы уже и переехать поближе к центру…

Двери дорогой машины издали два специфичных «японских» хлопка (именно за такой звук открывания-закрывания дверей их так любили), и экипаж тронулся.

— Слышал о твоих заведениях, Сёма, слышал… Не надоело ещё обирать заблудших земляков?

— А у меня мёдом не намазано — не прилипнешь, есть временные трудности — приходи, поможем, чем можем, всё по-честному. Курочка — по зёрнышку.

— Всегда восхищался вашей диаспорой. Фамилия у тебя трудовая — Портной, настоящий еврейский ремесленник, работаешь на деньгах — тоже по профилю, а ведёшь себя, как секретный физик-ядерщик, — полный набор лучших качеств банкира.

— Ну, что вы, друг мой, я скромный ростовщик и звёзд с неба не хватаю, не трогайте меня, и я не трону вас, нам чужого не надо.

— Ты когда-нибудь задумывался, почему тебя судьба выкатила на этот путь?

— Я тебя умоляю, Ваня, это разговор о вечном, ты же умный, историю нашего народа знаешь.