Петр Ингвин - Синдром Деточкина

Отлично. Я потянул Жанну туда. Служебное помещение оказалось мини-кладовкой размером в полтора квадратных метра, где хранились ведра, швабры, чистящие средства…

Втолкнув туда свое наваждение и втянувшись сам, я затворил дверь.

Все исчезло. Начисто. Мир скрыла внезапно наступившая в отдельно взятой точке пространства роскошная ночь. Колдовская. Потому что.

Иначе и не.

Я чувствовал именно так.

Обрывки. Слов. Мыслей. Ощущений.

Зато эмоции!

Тьма. Черная. Агрессивная. Гнетущая. Тяжелая. Как удар по глазам. И – руки. Мои. Потянувшиеся, обнимающие, притягивающие.

Живот к животу. Дыхание к дыханию – участившиеся, сбивавшиеся. Ладони – крепкие, твердые, мои – сверху вниз и резко в самый вверх, вместе с платьем.

Двойной судорожный вздох.

Руки – нежные и тонкие, изменчивые и озорные – на моих брюках. Играют. Шалят. Удивляются. Здороваются.

Губы.

Ищут. Находят. Впиваются.

Губы в губы. Язык в язык. Почти до крови. Немыслимо. Жадно. Проникающе. Прочувствованно. Предвосхищающе.

Руки. Мои – сходят с ума. Ее – берут в плен мою шею. Запирают. Стягивают.

Ноги – гладкие, сладкие, до озноба желанные – взлетают и скрещиваются за моей спиной.

Жанна – на мне. Целует. Вжимается. Растворяется в ощущениях.

Я стою. Держу. Держусь. Но – держаться не хочу. Хочу действовать. Ноги – словно бетонные опоры. Неподъемные. Нагруженные чудесной ношей. Она открыта. Я исчезаю в этой открытости, направляемый колыханием подстроившихся тел.

Я в раю. Так быстро. Так просто.

Движения. Начавшиеся. Ее. Мои. Чудесные. Чарующие. Чудовищно чувственные.

Стискивающие. Сочные. Сладостные.

Движения. Четкие. Жесткие. Протяжные. В давящей уши тишине, кромсаемой нашими полувздохами-полувскриками. Полустоном – полушепотом. В полной темноте. В полноте восторга. В безбрежном море ощущений. Движения. Навстречу друг другу. Соединяясь. Сливаясь. Растворяясь.

Непроизвольный укус. Пот. Жаркий всасывающий поцелуй. Откидывание назад – на весу, на мне, со мной в душе, в сердце и под сердцем. Со мной – бьющимся навстречу бьющемуся сердцу. Со мной – обнимающим и обнимаемым. Счастливым и осчастливливающим.

Ее ноги болтались без опоры, блаженствуя в непередаваемом словами восторге полета наяву. Ее голова откидывалась и билась, как под действием электротока. Ее губы шептали:

– Господи, что же ты делаешь со мной!

И мне было несказанно лестно это сравнение.

Тьма в глазах озарилась танцем цветных пятен, вынырнувших из небытия и спешивших вкусить радости жизни, прежде чем снова кануть в породившее их небытие.

Вдруг – ослепляющее просветление в мозгах от хлынувшего снаружи света…

Голос:

– Пардон…

И вновь обрушившаяся камнепадом кромешная тьма.

Истерически прыснув, мы рванулись в разные стороны, словно один из магнитов поменял полюс. Смеясь, выскочили наружу – под ироничный взгляд работника кухни, который ожидал в стороне, когда необходимое ему помещение освободится. Послав мне воздушный поцелуй и прошептав «Пока! До восьми!», Жанна оправилась и танцующей походкой отправилась к своим «нужным людям». Мне же для приведения себя в порядок пришлось ненадолго скрыться за дверью с табличкой «Для джентльменов».

Я вернулся легкий, как воздушный шарик мультяшного Пятачка, и выпотрошенный, как горшочек из-под меда его друга Винни-Пуха.

– Что, девчонки, приуныли? Плохо развлекает вас мой товарищ?

– Тебя ждали. Давайте, что ли, поднимем наши бокалы… – Леонид торжественно взвил к потолку свой молочный коктейль, прокашлялся и громко провозгласил тост, обращаясь к прекрасной половине нашего столика: – Не так хорошо с вами, уважаемые дамы, как плохо без вас. Потому – за вас, девчонки!

– Спасибо, – кивнула в ответ Нюта и пригубила молочную пенку, отчего над верхней губой остались трогательные белые усики.

Оксана отпила молча, потом толкнула подружку под ребра, глазами указав на усы. Смущенная Нюта быстро облизала их языком, а потом еще утерла тыльной стороной ладони.

Счастливый, как прайд удачно поохотившихся львов, я решил тоже взбодрить компанию:

– Мне тут недавно выдали на день рождения: «Желаем здоровья, удачи и денег, остальное у тебя есть».

Девчонки засмеялись. Леонид завистливо покачал головой, потом показал знаками, что пора бы разделить девушек.

– А почему молчит Анюта? – поинтересовался я, примеряя на себя роль ее кавалера. – Что-то не так? Может, мой приятель чем-то обидел?