Петр Ингвин - Синдром Деточкина

Напористая девочка. Даже слишком, для своих лет.

Я успокоил напарника взглядом: не переживай, беру твою задачу на себя, приступай к следующей.

Из кафе оставленный расплачиваться Леонид тоскливо глядел, как я помогаю обеим девушкам разместиться. В салоне Оксана забросила сумочку назад и расположилась рядом со мной. Стеснительная тихая Нюта села позади, практически утонув в мягком диване.

– Я живу на окраине, – проговорила она негромко и назвала точный адрес.

– Нет проблем. – Я посмотрел на Оксану. – Тебе куда?

– Меня – потом, – отмахнулась она.

Закинув ногу на ногу (размеры проема и ног позволили это сделать, совпав почти идеально), она поправила на груди кофточку, специально открыв чуть больше, чем дозволяли приличия, в меня уперся дерзкий взгляд: «Нравится?»

Нет, уважаемая, не нравится. Не может нравиться. Я не прыщавый парнишка с соседней парты, которого можно купить таким не очень большой мысли финтом. Я давно питаюсь не подачками, а в лучшем ресторане.

В прежние времена говорили: «Ни поцелуя без любви». Теперь: «Лучше износиться, чем заржаветь». Моя начинающая кокетка была из этих новых, мне неприятных и неинтересных. Но долг требовал «продолжать банкет» до получения результата.

– Пристегнитесь, – скомандовал я.

Нюта, хотя и сидела сзади, выполнила просьбу без разговоров, а Оксана даже не подумала слушаться.

– А если нет, то что? – ехидно спросила она. – Боишься налететь на штраф? Или собираешься гнать под триста?

– Не собираюсь. Но вожу резко. Советую пристегнуться.

Кажется, подействовало. С явным неудовольствием Оксана натянула ремень на ворот кофты, вновь укрывший ее не по возрасту спелую грудь.

Машина прыгнула вперед, будто ею выстрелили из катапульты, седоков вжало в сиденья. Это я демонстрировал, что значит водить резко.

– Ого, – уважительно сказала Оксана. – Круто.

Нюта, как всегда, промолчала. Но ее небесные глаза, которые я видел в салонном зеркале, напряглись.

Ладно, не будем лихачить, девочка не привыкла к опасностям.

Зато Оксана чувствовала себя в родной стихии.

– Давайте махнем в клуб! – предложила она.

Ага, как же. Сначала я буду обязан купить им входные билеты, потом угощать коктейлями и прочим, что дамы соизволят попросить (а они непременно соизволят), а затем они встретят там компанию друзей или просто сверстников и попрощаются с продинамленым благодетелем, ехидно поблагодарив на прощание за прекрасно проведенное время.

– Сегодня в «Косом зайце» вечер альтернативщиков, – продолжила Оксана. – Такой музон, закачаешься! Алекс, ты как насчет альтернативы?

– Альтернатива должна быть всегда, – сообщил я, выруливая на ведущий из города проспект. – В том числе и отдыху в клубе.

– Ясно. – Оксана в раздумье опустила руки. Но просидеть без дела смогла недолго. – О! – Ее правая кисть развернула в салон камеру видеорегистратора: – Давайте сниматься. Я буду режиссером. Нютка, покажись, а то не вижу.

Оксана вытянула голову, чтобы увидеть подругу в зеркале заднего вида, но так и не увидела.

– Запевай: «Наводи-и-и тень на хрень,. Городи-и-и хренотень…»

Ее никто не поддержал. Меня не вдохновляло горланить попсу с зелеными девчонками, а Нюта по какой-то другой причине не составила неуемной подруге компанию. Возможно, настроение не совпало. Или вкус.

Оксана решила, что нам не понравился именно выбор песни, и сменила репертуар, затянув, как ей казалось, стопроцентную классику: «Ничего на свете лучше не-э-ту, чем бродить друзьям…»

Мы с Анютой снова отмолчались.

Перед т-образным перекрестком встречные машины несколько раз мигнули фарами, и за поворотом мой любимый коник уперся в пробку. Впереди машины прерывистой струйкой просачивались сквозь жуткое месиво, недавно тоже бывшее автомобилями. Там кто-то почувствовал крылья за спиной и долетался. Сноровисто работали ребята с автогеном и электропилой и, словно патологоанатомы, копошились в мертвых телах отскакавших свое мустангов. Вокруг суетились медики, вперед-назад перетекала жадная клякса толпы зрителей, стремившихся запечатлеть в памяти и на телефоны каждую из кошмарных подробностей.

Мы проехали молча. С этого момента я стал чаще поглядывать в боковые зеркала. Вовсе не из-за боязни не признающих правил «Летучих голландцев». Наоборот – из-за старавшейся ничего не нарушать неприметной машинки, что-то уж слишком долго сидевшей на хвосте у нашего веселого экипажа.