Дэнни Кинг - Дневник киллера

До чего же паршиво, когда ты один.

Тот, кто вам скажет, что это не так, – врет. Седые старики в свитерах, примостившись у стойки бара и обмениваясь рассказами о былых кутежах, вспоминают холостяцкие годы со слезами умиления – так уж им положено. На самом деле каждый из них мечтает отправиться на тот свет раньше своей старухи, чтобы не пришлось самому готовить, убираться и все такое прочее.

Бывает, конечно, что и молодые ребята начинают доказывать, что "бабы того не стоят", мол, без них лучше. Но это опять-таки вранье – а что еще скажешь, если тебе в очередной раз пришлось ползать и унижаться перед какой-нибудь юбкой, чтобы она не хлопнула дверью и не пошла искать себе другого?

Мужчина создан, чтобы быть с женщиной, так же как женщина создана, чтобы быть с мужчиной. Это часть великого плана матери-природы, и чертовски скверно, когда остаешься на обочине – если не держать себя в руках, можно совсем расклеиться. Женщины таких нюхом чуют, а отчаяние – не самый лучший одеколон. Лежишь вот так ночью один и думаешь: где она, девушка твоей мечты? Может, тоже думает о тебе и ждет, когда ты ее найдешь? Интересно, что она делает сейчас: лежит в постели или, может быть, скандалит с мужем и мечтает, что подвернется наконец кто-нибудь получше? А вдруг как раз в эту минуту она страстно обнимает кого-нибудь, сгорая от желания? Развлекается со своим любовничком, отбросив всякий стыд, в то время как я лежу здесь совсем один – я, единственный, кто мог бы любить ее по-настоящему!.. Почему? Почему она с ним, с этим козлом, когда я здесь?!

Ну, хватит ревновать, а то совсем заведусь. Понятно, что она – лишь плод моего воображения, и все-таки я ее люблю. Звучит глупо, однако мы прожили с ней вместе всю жизнь, и не один раз. По крайней мере дюжину раз. Я встречал ее, женился, растил детей, старился и умирал, все в течение одной бессонной ночи. Невеселое это дело – влюбиться в иллюзию. Чего я только с ней не выделывал в своем воображении, стараясь доказать свою любовь! Награждал ее лейкемией, опухолью мозга и разными прочими штуками, чтобы потом появиться перед ней наголо выбритым – в знак солидарности, потому что она потеряла волосы из-за химиотерапии. И заслужить этим ее любовь! Да что там болезни, она у меня переживала войну, ее били, резали, калечили, обжигали и даже насиловали в особо извращенной форме – и все во имя любви, чтобы я потом мог остаться с ней, заботиться о ней и отомстить за нее. Помню, как однажды ей отрезало обе ноги трамваем.

Это одна из моих любимых фантазий.

Причем я никогда не видел ее лица – и это несмотря на все, через что мы с ней прошли вместе. У нее просто нет лица. Нет, неправильно, лицо, конечно же, есть, просто я его никогда не видел, и пока не увижу, эти фантазии так и останутся фантазиями. Вот тут и приходит настоящее отчаяние – ты начинаешь искать ее, единственную, повсюду. Кассирша в супермаркете, девушка, сидящая напротив в метро, те, кого встречаешь на улице... Кто она?

Может быть, Дженет?.. Она на мгновение перестала жевать и благодарно улыбнулась мне с другой стороны стола. Как там у нее с лейкемией? Увы, Дженет лишь протянула руку и зацепила вилкой что-то с моей тарелки, даже не спросив, есть ли шансы, что химиотерапия поможет.

– Как мило, что ты меня пригласил, – хихикнула она.

– Я тоже очень рад.

– Для меня это редкое удовольствие, – продолжала Дженет, окидывая взглядом свое стокилограммовое тело.

– Что ты имеешь в виду?

– Бифштекс. Обычно я ни к чему такому не притрагиваюсь – только салаты.

– Да, конечно, – пробормотал я, взглянув на ее тарелку: весь гарнир был сдвинут в сторону.

Сказать, что Дженет непривлекательна, было бы в высшей степени несправедливо. Крупная женщина, безусловно, и в то же время красивая. Для некоторых полнота автоматически означает уродство, но я никогда с этим не соглашусь. Сияющие глаза, безупречный цвет лица и детская наивность – вот что такое Дженет. Ей бы сбросить килограммов сорок, была бы настоящей красоткой. Впрочем, тут я, пожалуй, немножко загнул. Так или иначе, женщина вполне симпатичная. Просто я не был уверен, что она в моем вкусе. Впрочем, после долгой голодовки о вкусе не особо заботишься.

– Просто чудо, – облизнулась она, подбирая хлебом остатки соуса. – Посмотрим, что у них есть из сладкого?

– Давай. – Я положил нож и вилку и уже было поднял руку, подзывая официанта, как Дженет остановила меня.