Дэнни Кинг - Дневник киллера

Теперь Дженет. Я втыкал ей заточенную отвертку в грудь и живот и думал о том, как неудачно прошло наше свидание. Не везет мне с женщинами, и все тут. Как будто кто-то там, наверху, нарочно мешает мне встретить подходящую девчонку. За что? Почему мне не может хоть раз улыбнуться удача? Я не так уж много прошу. Другие знакомятся, женятся и живут нормально, у большинства людей с этим все в порядке. Не такой я плохой парень, есть гораздо хуже. Все, что мне нужно, – это не быть одному. Зачем мне эти супермодели и актрисы – черт с ними, дайте самую обычную женщину, лишь бы было, к кому вернуться домой после работы, с кем посмеяться и с кем поплакать. Черт возьми, да я бы ее на руках носил, пальцем никогда не тронул бы, не то что другие! Пусть только шанс представится, хоть один шанс, и я докажу, что могу быть самым заботливым и любящим мужем на свете, мечтой любой девушки!

Совсем расстроившись, я перевалил Дженет через борт.

Ладно, не будем вешать нос, рыбок в море еще навалом.

И вот я дома, в четыре утра, измотанный и разбитый. Меня преследует запах крови, дерьма и смерти. Он обычно держится несколько дней, один и тот же – когда возишься с трупами, запах въедается в тебя до такой степени, что чувствуешь его еще долго после того, как выскребешь все тело щеткой с мылом. Это скорее психологический эффект, память о запахе, а не сам запах. Так или иначе, отходишь от него не сразу. Еще есть запах бензина и гари от сожженной машины, но по сравнению с тем, первым, он кажется нежнее французских духов. Тело отчаянно требует долгой горячей ванны, чистой постели и пары таблеток снотворного, чтобы выключить мозг. Ни о чем другом и думать не хочется.

Вместо этого я получаю свою хренову матушку. Начинается...

– Это я! – заявляет она прямо с порога, что значит "Всего лишь я, ничего особенного, извини, что навязываюсь, не обращай внимания на мои слезы, вот умру и не буду больше тебе в тягость". Мамаша у меня – мастер психологической войны. Просто невероятно: всего два слова, и я уже готов.

– Боже мой, ну сколько можно! Я устал, у меня все болит, середина ночи, оставь меня в покое хоть сейчас!

– Так что, мне уйти? – с чувством произносит она. – Ты не хочешь меня видеть?

– Нет, не хочу. Ни сейчас, ни потом.

– Вот как? Значит, так ты ко мне относишься? Я просто... я просто хотела спросить, как у тебя дела, неужели я, мать, не имею на это право?

– Уйди, мне сейчас не до тебя.

– Ах, Иан, Иан... – лепечет она, горестно уронив руки и состроив плаксивую мину. Губы ее вздрагивают, и мои психологические барьеры рушатся к чертям один за другим. Я прижимаю кулаки к глазам и испускаю глухой стон.

– Я не могу сейчас с тобой говорить, мне надо прийти в себя.

– Послушай, я твоя мать, я пришла, чтобы помочь тебе, что с тобой? – Она делает гигантский шаг вперед, оказавшись у меня прямо перед глазами.

– Нет, нет, ничего, – качаю я головой, хорошо понимая, что так от нее не отделаешься. Если понадобится жечь меня каленым железом, она это сделает, но вытрясет все. Все, что ее не касается, все, что я хочу скрыть. Все.

– Иан, пожалуйста, скажи, что случилось?

– Ничего, – глухо повторяю я, стараясь сам этому поверить. Поздно: мать вцепилась в меня зубами и когтями, теперь ее не стряхнуть.

– Ты знаешь, когда у меня что-то не так, я всегда стараюсь поделиться с кем-то...

– Да, да, я знаю – со мной, всегда почему-то со мной! – ору я. – Не нужны мне твои проблемы, какого хрена ты вечно вываливаешь их на меня?

– Тебе нужны деньги?

– Нет, все в порядке. У меня полно денег, я не знаю, на что их тратить. Ничего мне не нужно!

– Если нужны, я буду рада помочь. У меня отложено кое-что на черный день, но я обойдусь. Немного, правда – я ведь небогата, извини.

– Да есть у меня деньги! – Вечно она об этом. Небось каждую ночь молится, чтобы я оказался на мели и явился к ней с протянутой рукой. Вот тогда-то она и зацепит меня по-настоящему – так, что я уже никогда не вывернусь. И даже если я буду готов ей вернуть хоть в пятьдесят раз больше – ни за что не возьмет! Один фунт моей крови для нее ценнее, чем миллион фунтов бумажками.

– Конечно, мне пришлось отдать Иану всю свою пенсию, – будет она рассказывать знакомым. – Времена теперь тяжелые, но я все-таки пытаюсь как-то сводить концы с концами. Иан даже не знает, как мало у меня осталось. Чего только не сделает мать для сына! Лишь бы он был счастлив – это мне важнее всего... О, извините, что у меня бурчит в желудке – мне пришлось отдать Иану свой обед: он любит иногда пообедать во второй раз... Да, я голодна и немного ослабла, ничего, выдержу, главное – чтобы мой сын ни в чем не нуждался, а я уж как-нибудь обойдусь. Мне и раньше приходилось жертвовать ради него, и в будущем наверняка придется. Я готова на все... Как? Что вы сказали? Нет, я давно уже ничего о нем не знаю, он так редко навещает меня, у него есть более важные дела... Но я дала ему жизнь – вот что самое главное...