Валерий Орлов фон Корф - Трудные девяностые

Самолет легко заскользил по взлетной полосе. Сначала в иллюминаторе он видел бегущую землю, а потом маленькие квадратики строений, полупрозрачные дымчатые облака, блестящие спирали рек. От увиденного его голова стала кружиться, появилась тошнота. Тетка заботливо подсунула ему два толстых бумажных пакета… и вовремя! Сколько раз его выворачивало наизнанку – не помнил! Пришел в себя уже на земле.

Ленинград встретил холодным ветром и мелким дождем. После жаркой погоды юга, город был необычным и неприветливым хозяином, который пригласил в гости и забыл открыть двери.

На такси они быстро доехали до теткиной родни. С улицы вошли в какой-то двор – «колодец»: облезлые стены, темные проемы окон, холодные капли дождя, тряска во всем теле – вот все, что он запомнил в день приезда. Горячий чай с медом немного прояснил сознание. Маленькая, чистая кухня, электрический самовар с яркой росписью, большая красная чашка с белыми горошинами, улыбающиеся лица незнакомых людей промелькнули и исчезли в нездоровом сне. Он не помнил – спал или бодрствовал, но явственно видел, как со стены сползли какие-то черные меховые шарики с глазами, в которых зияла пустота. Они медленно подкатились к нему, он с удивлением смотрел на эти странные существа. Оказывается, у них были еще и уши, и плотно сомкнутые рты. Приблизившись к его телу, они раскрыли рты, сплошь усеянные мелкими зубами, и впились в руки, ноги, голову, и поясницу. Страшная боль скрутила тело, бросила его с кровати на пол, заставляя корчиться и кричать, и так несколько раз подряд фантастические «шары-призраки» подкатывались, рвали его тело и снова отползали. Он потерял счет времени, день и ночь слились в одно непроглядное целое, как мутная вода обволакивающая тело и тянущая то вниз, то вверх. Потом все успокоилось, открыв глаза, с удивлением увидел, что лежит на большом, черном, кожаном диване. В полутемной комнате никого нет, на стене размеренно тикают старинные часы в резном футляре. Он тихо поднялся и пошел искать туалет. В соседней комнате увидел тетку в махровом халате, смотрящую телевизор; она испуганно взглянула на него, но тут же улыбнулась и мягким голосом сказала: «Ну, что очнулся!? Три дня тебя трясло, как осенний лист! Два раза вызывали «скорую», что только врачи про тебя не говорили! Сначала думали последствия простуды, потом отравления! Не знали чему верить! Слава Богу, все обошлось!» Он то – знал причину случившегося, но «молчание – золото!»

Его организм, после трех дней неимоверных мучений, наконец, выкинул из себя всю наркотическую заразу и зажил прежней здоровой жизнью. «Никаких больше приятелей с наркотой к себе не подпущу!» – зарекся он.

Когда они с теткой вышли из квартиры, он еще раз удивился своеобразию архитектурного строения двора – «колодца». Может здесь была своя гармоничная красота, но почти все свободное пространство было завалено штабелями пустых ящиков, которые высились почти до второго этажа. Нижний ряд этой «деревянной горы» почернел от дождей, гнилья и ветхости; в проемах-пустотах нашли себе жилище брошенные кошки, крысы и несколько забытых собак. Больше всего его поразил котенок, который встретил их около входа; сначала ничего необычного в нем не было заметно, но приглядевшись, страх сковывал смотрящего – у котенка не было глаз! Видимо, ворона выклевала их! Эти глазницы-пустоты на опрятной, пушистой мордочке своим контрастом мертвого и живого приводили в трепет любого.

«Вот откуда пришел мой сон! Видимо, проходя по двору первый раз, я видел этого уродца, он и остался в моей памяти, а потом выплыл в наркотическом сне» – мелькнуло у него в голове.

С теткой они посетили много музеев Ленинграда и пригородов. Поездкой он был доволен и сказал своей спутнице, что если где и жить, то только в этом прекрасном городе. Единственное не понравилось – это неустойчивая погода, привык к южному климату.

А сон, где-то витал в других комнатах и про него совсем забыл. Да, и он, по старой бессонной привычке не расстраивался. Нет сна и не надо! Днем где-нибудь и покемарю час-другой.

Мысли о прошлом все больше овладевали им. После Ленинграда, почему-то сразу вспомнилась Армия. Его забрали служить через месяц после приезда. В военкомате вся их дворовая компания собралась вместе. Сначала прошли медицинскую комиссию, потом по одному стали вызывать в кабинет для собеседования. Его вызвали в большое помещение заставленное шкафами, в центре за столом сидели два офицера – капитан и толстый майор. Капитан не обратил внимания на вошедшего, а все что-то торопливо писал мелким почерком в тетради. Толстый майор грубым голосом пригласил сесть и сразу стал задавать вопросы, которые касались его желания служить и образования. Он бодро сообщил комиссии, что закончил техническое училище и среднюю школу, занимался спортивным бегом, имеет второй разряд, желает служить в авиации, так как его отец тоже служил авиационным стрелком на тяжелом самолете. Его внимательно выслушали и отправили в коридор.