Ильгар Ахадов - Однажды в Москве. Часть II

– Митяй, справишься?

– Не вопрос.

– Тогда не теряй время.

У выхода из сарая я его окликнул:

– Прежде чем войти в подъезд, отследись…

Он кивнул и вышел. Через несколько минут услышался звук заведенного мотора, и машина отъехала.

– А если в доме реально красноперые? – это Толик.

– Мы это скоро узнаем.

– У тебя есть альтернативный план? – спросил Мансуров.

– Нет… Пока нет… – сырость в сарае проникала в кости. Захотелось выйти из этого пропахшего могилой строения. – Умные мысли приходят в голову по мере необходимости…

– Вы посмотрите сюда!..

Мы повернулись на голос Толика, который держал в руке открытую двухлитровую банку. Поставив емкость на стол, он ножом, которым вероятно и открыл эту банку, разрезал кусочек жирового слоя и попробовал на вкус. – Гусиная тушенка! – радостно завопил он, чмокнув языком. – Пусть земля будет тебе пухом, бабуся. Видно, святая была женщина…

– Тут и соленья, – перебил боец Мансура.

– Мож, где водяра припрятана? – оживился другой.

– Ага, ты еще телок поищи, – раскрутил любимую пластинку Толик с чавканьем прожевывая “гуся”…

В скором нас ожидало еще одно везение. Митяй вернулся в здравии с женой и сыном Никитина.

– Они в машине… – запыхавшись, он сообщил.

– Так, выкладывай, только быстро.

– Значит, менты были…

– Ну?

– Значит, открывает Любка дверь, вся заплаканная. Ой, говорит, Митька, горе у нас, Сергея увезли. Я, мол, как, почему? Она – сама не знаю. Соседские пацаны видели, как запихнули его в машину. С работы приходили, я тотчас сообщила. Но ничего толком не объяснили. Задали вопросы – кто звонил, кто приходил? Может, я знаю то, чего и им надо знать? А я – а что я? Серега-то про работу, как партизан…

Тут она горько зарыдала. Спрашивает, Митька, если не власти, то кто?

Ну, я ее успокаиваю. Мол, жив твой Сергей, сам видал. Что там было, не знаю. Я даже не знал, что муж твой красноперый, только вот прозрел. Позвонил Серега мне, позвал на стрелку и говорит – иди домой, привези моих туда, куда укажу. Дома оставаться им палево. Любка тебя знает. Вот записка, чтоб поверила.

Люба баба умная, то читает, то глазами по мне шарит. Я ж как помидор расцвел. Врать-то я не умею, как этот… – фыркнул он в сторону Никитина.

– Не отвлекайся, – Мансуров с нетерпением.

– В общем, говорит она мне, тут дело нечистое, Митяй. А ну выкладывай, что случилось? Ты краснеешь или когда врешь, или же пьешь. А сейчас трезвый как поп-язвенник. Пришлось побожиться – вот те крест, святая правда, что рассказал. Может менты-пидоряги сами его взяли, позже отпустили. Собака ведь на лапу собаке не наступит…

В общем, изложил я все это, видимо, грамотно, она быстро собралась, одела ребенка…

– Митяй, ешкин кот, ты ж не крещенный, что ты гонишь про крест? – перебил Толик. – Ты ж молоканин?

– Какое твое собачье дело, кто я!.. – завопил было Митяй, но Мансуров вновь жестом закрыл тему.

– Иди, встречай семью, – обратился я к Никитину, – проводи в дом. Ты знаешь, что сказать. Толик, страхуй Кощея…

Никитина вновь освободили от наручников. Потерев, видимо, онемевшие от холода и бездействия руки, он молча встал и направился к выходу.

– Стой!..

Я подошел вплотную к Никитину. Он был почти на голову ниже и хило выглядел. Только во взгляде чувствовалась волчья натура и сила.

– …У нас на Кавказе, где, по-твоему, одни звери живут, учат, что для настоящего мужчины честь, интересы и безопасность семьи приоритетнее всего: жизни, всякого сраного долга, ну и всего прочего… Ну, ты понял…

Он нехотя кивнул.

– …Я перед этими пацанами, которые привыкли отвечать за свой базар и требовать это от других, клянусь Аллахом, что, если нас не подведешь, ни одна волосинка не упадет с головы твоего пацана и его мамаши. Ты мне веришь?..

Он вновь слегка кивнул.

– …И, соответственно, наоборот. Митяй, если по рации услышишь, что нас подставили, можешь далее не трепетать над их прической по той простой причине, что волосы без головы никому не нужны будут. Усек?.. – я впился в него взглядом. – И мы тебя не прикончим. Укоротим немного конечности, в смысле, грабли, копыта, член… Но жизнь оставим. Чтоб ты еще на этом свете почувствовал ад от осознания того, что сам же подвел родных под расход.

Бойцы вокруг одобрительно закивали.

– Все справедливо, – резюмировал Толик. – Теперь флаг тебе в руки, красноперый…

Митяй слегка подтолкнул его к выходу. Через секунду все трое растворились в снежней белизне.