Сергей Баунт - Нефрит

Как я помню, Борька с самого детства сторонился нас, остальных детей. Он не участвовал в коллективных играх, не бегал с нами купаться или гонять на великах. Он постоянно играл в одиночестве. Когда он стал подрастать, дядька стал таскать его на охоту и на рыбалку, но он и тут ничем не увлекся. Можно сказать, он был самым ярким представителем нового вида детей, как только появились компьютеры, игровые консоли, а позже смартфоны, он стал их самым преданным поклонником. По его просьбе у дядьки первым в поселке появилась антенна спутникового интернета. Поначалу это было удовольствие не из дешевых, но что не сделаешь для любимого сына.

С тех пор он почти не выходил из своей комнаты. Похоже, он даже ел прямо возле компьютера и, если бы его не силой не гнали в школу, вообще бы не отходил от монитора. Он и сейчас остался таким, а ведь парню скоро двадцать два. Дядька, хоть старался не показывать этого, любил младшего сына. По-моему, даже больше, чем Валерку, и Борис беззастенчиво пользовался этим. После школы дядька определил его в университет в Иркутске, заплатив всем, кому только возможно. Ему сняли шикарную квартиру, купили новый ноутбук, такой навороченный, что Валерка шутил, что такой компьютер есть только у Билла Гейтса и у нашего Борьки. Однако все это было зря – Борис три или четыре дня посидел на парах, а потом залип возле своего ноутбука и больше так и не появился в аудиториях. Через пару месяцев дядька отправил за ним Валерку, и тот вернул брата в родной дом. Я, думаю, если бы Валерка натворил такое, его бы изгрызли, а Борьке хоть бы что, ну не хочет учиться, и ладно, он и так такой умный.

По-моему, самым главным его качеством была скрытность, у него невозможно было узнать, что он думает о чем-либо. Он всегда увиливал от ответа. Я диву давался – как это человек в его возрасте не имеет своего взгляда на какие-то проблемы. Инфантильность его меня поражала.

При этом он действительно был умный, этого у него не отнимешь. Не просто хитрый, нет, он мог придумать такой неожиданный ход, чтобы не ходить в школу, что мы с Валеркой только разевали рты. Иногда мы могли уговорить его, чтобы он придумал что-нибудь и для нас, и он соглашался, но всегда мы за это должны были заплатить.

И еще у него была одна черта, которая роднила меня с ним, он тоже был психованный. Даже хуже, чем я. Если у него перекрывало, то он точно мог убить. Мы с Валеркой как-то пару раз вытаскивали его на мужское развлечение – массовые драки с другими районами, но после того, как он чуть не забил доской насмерть пацана из парковских, мы больше его с собой не брали. К счастью, психовать ему приходилось редко, и дядька, и тетя Тамара ублажали его как могли. Он был любимчик.

Сейчас, я знал, он вел кое-какие дела для дядьки, те, где требовалось копаться в интернете, но этим и ограничивалась вся его деятельность в семейном бизнесе. Он вообще не интересовался этим. Похоже, главной его мечтой было остаться наедине с компьютером. Так что Бориса в деле управления семьей можно было списать сразу.

Я вздохнул, ну что же ты, дядька, хоть бы завещание оставил, что ли…

Я не стал ждать, когда станет совсем темно, летом это происходит слишком поздно. Лишь только сумерки сгустили тени в кустах, я вышел на берег, немного спустился и по мелкому перекату перебрел на другой берег. Через десять минут я уже видел первые дома Подгорного. Часы показывали четверть одиннадцатого, скоро должна была наступить долгожданная ночь, хоть и короткая, но по-настоящему темная. Я знал, что здесь, на окраине поселка, я мог спокойно идти и сейчас, здешняя жизнь почти ничем не отличалась от жизни в глухой деревне, и большинство местных жителей уже легли спать. Неспящая молодежь и гуляки сейчас находились в центре, там, где открыты двери нескольких кафе.

В этот раз все обошлось без приключений, пару раз мне попадались люди, но оба раза – одиночки, которые не обратили на меня никакого внимания. Так что минут через сорок я стоял на другой стороне улицы, почти напротив родного дома. Как я и ожидал, света в окнах не было – родители тоже легли спать. Меня никто не ждал. Я постоял несколько минут, держа возле уха мобильник, спрятав лицо под капюшоном и изредка поддакивая воображаемому собеседнику. Изображал разговор, чтобы соседи не заподозрили чего, увидев торчащего столбом человека у себя перед домом.

Все вроде было спокойно, но паранойя, заразившая меня после сегодняшних событий, все-таки сработала, и через центральную калитку я не пошел. Я вернулся к переулку, делившему наш ряд домов, прошел через него на улицу, на которую выходил задний двор нашего дома, и там перепрыгнул через забор. Калитка была и здесь, но тут, чтобы открыть ее, надо было кого-то вызывать, с улицы она не открывалась. Когда я приземлился, нога, про которую я уже забыл, опять дала себя знать, боль была хоть и не острой, но вполне ощутимой. Похоже, все-таки ушиб, подумал я, и начал осторожно пробираться вдоль ограды к внутренней калитке, ведущей из хозяйственного двора к дому. В это время с опозданием залился тревожным лаем наш пес Рыжий, и загремела его цепь. Я подошел к калитке и шикнул на Рыжего, лай в тот же момент сменился на радостное повизгивание.