Алистер Маклин - Страх открывает двери

Я снова взглянул на Ройала и поклялся себе, что наступит день, когда я увижу, как на лице его будет такое же выражение, какое он видел на лицах своих жертв перед спуском курка его маленького револьвера.

— Значит, хотел чисто сработать, так? — резко спросил Вайланд. Он уже почти овладел собой.

— Это было совсем неплохо придумано, — сказал я. — И мне хорошо понятны его чувства, когда он обдумывал свой план…

— Любопытно… Очень любопытно! — Временами Вайланд забывал, что хорошо воспитанный вершитель бизнеса никогда не рычит. Глаза его горели огнем, когда он продолжал: — Уж не собираетесь ли и вы, Тэлбот, выкинуть что-нибудь подобное? Что-нибудь вроде того, что собирался сделать Брайтон?

— Замечательная идея! — сказал я и усмехнулся. — Но вы, кажется, принимаете меня за дурака. Во-первых, если бы у меня были подобные мысли, неужели я бы высказал их даже в форме намека? А во-вторых, я ведь намерен отправиться с вами в это маленькое путешествие. По крайней мере, надеюсь на это.

— Ах вот оно что? Значит, надеетесь? — К Вайланду вернулись его обычное самообладание и хитрость. — Решили вдруг сотрудничать с нами, не так ли, Тэлбот? Что-то подозрительно мне все это кажется…

— С вами трудно вести дела, — сказал я со вздохом. — Ведь если бы я сказал вам, что не хочу сотрудничать с вами, вам это тоже показалось бы подозрительным. Советую просто пораскинуть мозгами, Вайланд. Ведь сейчас дело обстоит не так, как несколько часов назад. Вспомните слова генерала относительно моей безопасности. Он говорил это совершенно серьезно, взвешивая каждое слово. Попробуйте разделаться со мной — и он тут же разделается с вами! А вы человек умный, и я уверен, что на такую сделку вы не пойдете. Так что Ройалу придется отказаться от удовольствия убить меня!

— Убийство не доставляет мне никакого удовольствия, — ответил мягко Ройал.

Я уставился на него, на какое-то мгновение пораженный этой чудовищной нелепостью.

— Вы это серьезно? И я не ослышался? — медленно спросил я.

— А вы когда-нибудь слышали, что чернорабочий выполняет свою работу с удовольствием, а, Тэлбот?

— Теперь я кажется начинаю понимать. — Я пристально посмотрел на него. Оказывается, в нем было гораздо меньше человеческого, чем я думал раньше. — Как бы то ни было, Вайланд, но теперь, когда я собираюсь жить, я смотрю на вещи иначе. Чем скорее мы тут управимся, тем скорее я расстанусь с вами и вашими уютными и симпатичными дружками. И потом, мне кажется, я мог бы намекнуть генералу насчет нескольких тысчонок. Вряд ли ему понравится, если кто-нибудь будет знать, что он способствовал преступной деятельности, да еще в таких масштабах!

— Вы… вы хотите сказать, что будете шантажировать человека, который спас вам жизнь? — Видимо, Вайланд был еще способен чему-то удивляться. — О, Боже ты мой! Да вы не лучше любого из нас! Еще намного хуже!

— А я разве утверждал, что лучше? — спросил я безразличным тоном. — Времена нынче тяжелые, а человеку надо жить. Вот почему я хочу, чтобы вы взяли меня с собой. Не спорю, даже ребенок сумел бы управлять батискафом, внимательно познакомившись с инструкцией. Но сами подводные работы — не для дилетантов. И поверьте мне, Вайланд, я — профессионал. И это единственное, что я действительно умею делать. Ну как, берете меня с собой?

Вайланд задумчиво посмотрел на меня и наконец сказал:

— У меня в мыслях не было отправляться без вас, Тэлбот. Он повернулся, открыл дверь и жестом дал мне понять, что я должен идти. Он и Ройал вышли вслед за мной, и, пока мы шли по коридору, я слышал, как Чибатти с грохотом задвинул засов и проверил, заперта ли дверь. Потом запер ее на ключ. Совсем как в английском банке — с той лишь разницей, что на условный стук там не открывают двери в кладовые. Здесь было иначе, и я запомнил код. И даже если бы я забыл его, я все равно бы его вспомнил, так как Вайланд снова его применил, постучав в дверь, расположенную футах в пятнадцати от первой.

Дверь открыл напарник Чибатти. А помещение было похоже на то, из которого мы пришли, хотя и не выглядело таким мрачным. Стены и пол были так же голы, не было даже стола, но зато у одной стены стояло нечто вроде тахты, и на ней сидели генерал и Мэри. На деревянном стуле в углу сидел Кеннеди, а по комнате расхаживал Ларри со своим неизменным пистолетом — нес караульную службу. Глаза его лихорадочно блестели, веки подергивались. Я обвел их всех безразличным сумрачным взглядом.

Генерал держался как всегда прямо и бесстрастно, в совершенстве владея своими мыслями, но под глазами у него были темные круги, которых не было два дня назад. Под глазами его дочери тоже синели тени, а лицо было бледным. И хотя она казалась спокойной, в ней не чувствовалось того металла, какой чувствовался в ее отце, — каждый мог заметить, как поникли ее хрупкие плечи. Что касается меня, то я никогда не увлекался женщинами, в которых чувствовался металл, и в эту минуту мне больше всего захотелось обнять ее за эти хрупкие плечи. Но ни время, ни место не благоприятствовали исполнению этого желания, да и ее реакция могла быть совершенно неожиданной.