Алистер Маклин - Страх открывает двери

Следующие несколько минут ушли на детальный осмотр оборудования. К двигателям я не прикасался — если бы я юс включил, то все, кто ждал меня наверху, непременно почувствовали бы вибрацию.

Потом я осмотрел сеть, оборвал несколько проводов и оставил их висеть в беспорядке. Затем выложил свои инструменты на рабочий стол, создав тем самым полное впечатление, что человек честно и усердно трудится, не жалея времени и сил. В отсеке было слишком мало места, чтобы можно было лечь, вытянув ноги, но меня это мало трогало. Всю предшествующую ночь я провел без сна, последние 12 часов были полны мучительных переживаний, и я почувствовал сильную усталость. Все равно как спать — лишь бы спать!

И я улегся. Перед погружением в сон мне показалось, будто батискаф слегка покачивается на волнах, и, хотя на глубине ста футов волнение и ветер уже не ощущаются, мне все же показалось, что батискаф колеблется. Убаюканный этим едва заметным покачиванием, я и заснул.

Когда я проснулся, мои часы показывали половину третьего. Со мной обычно такого не бывало. Я умел «заказывать» себе точное время пробуждения и просыпался точно, когда нужно. Но на этот раз я проспал. Правда, в этом не было ничего удивительного.

Голова у меня адски болела, в отсеке почти нечем было дышать. Я сам был виноват в этом, не подумав о воздухе, перед тем как заснул. Потянувшись к рычагу, контролирующему процесс поглощения углекислоты, я повернул его до отказа и через несколько минут почувствовал себя лучше. После этого я передал в микрофон, чтобы меня выпустили отсюда, и три минуты спустя я был уже наверху, в той маленькой стальной комнате, куда меня первоначально привели.

— Долго же вы, — сказал Вайланд. Кроме него и Ройала в комнате никого не было, не считая Чибатти, который закрыл за мной крышку люка.

— Я там был не для своего собственного удовольствия, Вайланд! — сказал я с раздражением. — Ведь это вам нужно, чтобы эта чертова машина сдвинулась с места.

— Разумеется. — Будучи преступником высшего класса, он не хотел обострять отношения там, где в этом не было необходимости. Потом он пристально посмотрел на меня: — Что с вами?

— Вы думаете, что очень легко работать в этом тесном гробу? — буркнул я угрюмо. — Тем более что был неисправен воздухоочиститель. Но теперь он в порядке.

— А каковы успехи вообще?

— Чертовски малы… — Я поднял руку, ибо бровь его поползла вверх, а на лице появилось злобное выражение. — И не потому, что я бездельничал. Я проверил все — контакты, проводку и только в последние двадцать минут начал понимать, в чем загвоздка.

— И в чем же?

— В вашем покойном друге Брайтоне, вот в чем! — Я посмотрел на него, словно размышляя. — Вы собирались брать Брайтона с собой за сокровищем? Или хотели пуститься в путь без него?

— Без него… Мы хотели быть только вдвоем — Ройал и я…

— Понимаю. Конечно, брать с собой его не было никакого смысла. Возможно, он понял, что вы его с собой не возьмете, и решил преподнести вам посмертно маленький, но симпатичный акт мести. Возможно и другое. Возможно, он ненавидел вас так сильно, что решил, даже отправившись с вами, спровадить вас на тот свет вместе с собой. Ваш друг придумал действительно хитрый способ, но только он не сумел довести его до конца — болезнь прикончила его. Только этим и можно объяснить, почему двигатели до сих пор не в рабочем состоянии. По его замыслу, батискаф должен был действовать безупречно, слушаться каждого вашего движения — вперед, назад, вверх, вниз, — пока не погрузится на глубину более 300 футов. Вот тут-то все бы и остановилось! Прекрасная работа!

Я играл наверняка, зная, что они ничего в этом не смыслят.

— И тогда? — хрипло спросил Вайланд.

— Тогда — все! Батискаф никогда бы больше не смог подняться. И после того как истощилась бы регенерация кислорода — а это неминуемо случилось бы через несколько часов, — вы погибли бы от удушья. — Я задумчиво посмотрел на него. — Только до этого еще вы бы потеряли голос от крика и сошли с ума!

Если тогда, находясь внутри опоры, я еще мог сомневаться в том, побледнели ли щеки у Вайланда или нет, то теперь уже у меня никаких сомнений не было: он был белый как снег и не мог унять дрожь в руках, когда пытался закурить сигарету, чтобы скрыть свое волнение. Ройал, сидевший на кончике стола, лишь слегка улыбался и беззаботно покачивал ногой, однако это отнюдь не означало, что он был храбрее Вайланда, просто у него было меньше воображения. Такую роскошь, как воображение, профессиональный убийца себе не может позволить, иначе ему пришлось бы жить только с призраками всех его жертв.