Алистер Маклин - Страх открывает двери

Он хотел было прервать меня, но я поднял руку.

— Вы хотите сказать, что вас сняли с этой работы, я знаю это. Тем не менее найдите какой-нибудь предлог явиться в дом. Повидайте Мэри. Скажите ей, что с Валентино этим утром случилось маленькое несчастье, и она…

— Маленькое несчастье? Что вы имеете в виду?

— Не волнуйтесь, — сказал я угрюмо. — Ему это суждено так или иначе. Некоторое время он будет не в состоянии следить за собой, не говоря уже о других. Скажите ей, чтобы она добивалась вашего восстановления. Если она будет действовать настойчиво и даже устроит скандал, то она выиграет. Генерал возражать не станет, да и Вайланд — тоже. Тем более что все это — на один день. Послезавтра вопрос о том, кто ее охраняет, уже не будет его беспокоить. И не спрашивайте, откуда я это знаю. Но готов поспорить, что все будет именно так. — Я помолчал. — Во всяком случае, Вайланд может просто подумать, что она питает к вам слабость. — Он продолжал слушать с непроницаемым лицом, как у индейца, и я добавил: — Я не утверждаю, что это все так и есть на самом деле. Да мне и все равно, но я хочу вам сказать, что Вайланд именно так и может подумать и уступит, принимая также во внимание тот факт, что он не доверяет вам и что его вполне устроит, если вы со всеми вместе будете находиться на нефтяной вышке у него на глазах.

— Хорошо, — он ответил с таким хладнокровием, словно я предложил ему поехать со мной на пикник. Этот парень действительно отлично владел собой. — Я скажу обо всем Мэри. Скажу так, как вы хотите, — он на минуту задумался и потом добавил: — Вы сказали, что я суну голову в петлю. Возможно, так оно и есть. Возможно. Но я иду на это по своей воле и считаю, что это должно побудить вас быть откровеннее со мной. Быть честнее по отношению ко мне.

— А я не откровенен? — я не был раздражен, просто почувствовал смертельную усталость.

— Да. Вы не сказали мне всей правды. Хотите, чтобы я приглядел за дочерью генерала? По сравнению с тем, за чем вы охотитесь, Тальбот, безопасность Мэри для вас ничего не значит. Вы оцениваете ее жизнь не дороже двух центов. Если бы ее безопасность действительно имела для вас какое-то значение, вы могли бы спрятать ее, когда позавчера взяли заложницей. А вместо этого привезли обратно. Вместе с тем, предупредили меня, что ей угрожает серьезная опасность. Хорошо, я не спущу с нее глаз. Но знаю, что понадобился не только для того, чтобы охранять Мэри, а еще для чего-то другого.

Я кивнул.

— Да, вы действительно нужны мне. Я вступаю в это дело со связанными руками. Я — пленник и мне нужен человек, которому смог бы доверять. Я доверяю вам.

— Но вы можете доверять Яблонски, — спокойно сказал он.

— Яблонски мертв.

Кеннеди молча уставился на меня. Потом протянул руку, взял бутылку и налил в стаканы виски. Его губы сжались в тонкую линию, похожую на шрам на загорелом лице.

— Посмотрите, — я кивнул на свои залепленные грязью ботинки. — Это земля с могилы Яблонски. Я зарыл его могилу пятнадцать минут тому назад, перед тем, как пришел сюда. Ему выстрелили в голову из мелкокалиберного пистолета. Пуля угодила точно в переносицу. Он улыбался. Вы слышите? Он улыбался, Кеннеди. Человек не станет улыбаться, зная, что за ним пришла смерть. А Яблонский не видел, что за ним пришла смерть. Его застрелили, когда он спал.

Я дал краткий отчет о том, что произошло с тех пор, как ушел из дома генерала, начиная с моей поездки на Х-13 и кончая моим возвращением сюда… Выслушав все, он спросил:

— Ройял?

— Да.

— Вам никогда не удастся доказать это.

— Мне незачем доказывать, — сказал я, почти не сознавая от усталости своих слов. — Ройял никогда не предстанет перед судом. Яблонский был моим лучшим другом.

Кеннеди отлично знал, что это правда. Он тихо сказал:

— Не хотел бы я, чтобы вы стали охотиться за мной, Тэлбот.

Я допил виски. Теперь оно уже не оказывало на меня никакого эффекта. Я чувствовал себя старым, измученным, опустошенным, мертвым.

Кеннеди заговорил снова:

— Что вы намерены предпринять?

— Предпринять? Намерен занять у вас сухие носки, ботинки и белье. Потом вернуться в дом в отведенную мне комнату, высушить свою одежду, надеть на руки наручники, пристегнуть их к кровати и выбросить ключи. Утром они придут за мной.

— Вы сумасшедший! Почему они убили Яблонски?

— Не знаю, — устало ответил я.

— Вы должны знать, — настаивал он. — Почему они должны были убрать его, если не знали, кем он был в действительности и чем он занимался? Они убили его потому, что почувствовали обман. А если они разоблачили его, должны были разоблачить и вас. Они уже поджидают в комнате, Тэлбот. Им известно, что вы вернетесь, ведь они не знают, что вы нашли труп Яблонски. Как только ступите за порог, получите пулю в лоб. Неужели не понимаете этого, Тэлбот? Господи, неужели вы действительно не понимаете этого?