Николай Леонов - Ринг. Нокаут. Операция «Викинг»

— Дело, которое я по приказу Канариса завел на полковника Редлиха. Во-первых, оно может лопнуть. Я тебе не желаю зла, Георг, но ведь может случиться. Во-вторых, что за работа — арестовывать невинных немецких офицеров? В-третьих, неизвестно, как на арест и расстрел Редлиха посмотрят завтра.

Шлоссер молчал, а Целлариус, сделав паузу, закончил:

— Адмирал будет в восторге, что дело удалось спихнуть службе безопасности. А Кальтенбруннера хлебом не корми, дай разоблачить штабиста. Георг, представляешь сенсацию? В генеральном штабе разоблачен русский шпион!

Пока Шлоссер улаживал отношения со службой безопасности, Скорин и Лота сидели в гостиной. Скорин устроился в кресле у камина. Лота, сидя на диване, чуть в стороне, испуганно смотрела на него.

— Что вы наделали, капитан? А еще говорили, что не смельчак?

— Чтобы убить человека, смелость не нужна. С моей стороны это была скорее слабость. — Скорин подхватил выпавший из камина уголек, прикурил от него, бросил в огонь. — Лота, к сожалению, господа бога нет, нам, грешным, приходится брать в руки карающее оружие.

Вдалеке захлопали двери, раздались быстрые энергичные шаги, Шлоссер буквально ворвался в гостиную.

— Вы родились в рубашке, капитан! — сказал он с порога.

— Идите вы к черту! — спокойно ответил Скорин.

— Я только что спас вам жизнь. — Шлоссер понял, что зря впал в напыщенный тон. — Хватит об этом… — Он взглядом указал Лоте на дверь, девушка встала, но Скорин взял ее за руку, усадил на место.

— Не вы спасли мне жизнь, а я сегодня защитил вашу честь, барон. — Скорин кочергой поворошил угли, и они вновь занялись голубоватым огнем.

— Я устал от вашего фанатизма…

— Подайте в отставку.

— Лота, распорядитесь, чтобы нам подали кофе.

Скорин положил ладонь на руку девушки, и она беспомощно взглянула на Шлоссера.

— Человек с чистой совестью не боится свидетелей, — сказал Скорин. — Палач-садист Вальтер и Георг фон Шлоссер — союзники. Блестящий союз! — Лота почувствовала, что барон не простит ей присутствия при таком разговоре, высвободила руку и вышла. Скорин посмотрел ей вслед. — Очаровательная девушка. Парадокс! Как при фашизме живут такие наивные люди? Если вы Лоту не защитите, барон, она может кончить жизнь в застенках гестапо. — Скорин, хотя и обращался к Шлоссеру, но говорил таким тоном, словно был один. — Я давно вам собирался сказать, зря вы мой арест поручили Маггилю. Зря, барон! — В его голосе звучала явная угроза. — Я человек злопамятный.

Шлоссер стоял за спиной Скорина, и видеть его Скорин не мог. Барон пожал плечами, взглянул на Скорина, как на больного ребенка, усмехнулся.

— Для разведчика вы излишне самонадеянны, барон, — продолжал, не оборачиваясь, Скорин. Казалось, он видит усмешку Шлоссера.

Уверенность и сила исходили от этого сидящего неподвижно человека. Пламя отражалось в его глазах, окрашивало мерцающим красным цветом бледное лицо. У Шлоссера мелькнула нелепая мысль: может, в гостиной прячутся сообщники? Нет, черт возьми, русский один. Его жизнь в руках Шлоссера. Правда, он думает, что переиграл барона, уведомил своих об аресте. Пусть думает. Убивая гестаповца, капитан не сомневался в своей безнаказанности, зная заинтересованность в нем абвера. А может быть, этим актом он хотел реабилитировать себя в глазах соотечественников?

Барон сделал несколько шагов, заскрипели половицы. Почти бесшумно вошла Лота, оставила поднос с кофе, хотела уйти. Скорин остановил девушку.

— Посидите с нами, Лота. В вашем присутствии я становлюсь мягче. Разведчик должен уметь ненавидеть, но не допускать, чтобы ненависть довлела над разумом.

Скорин подвинул к огню второе кресло, он разговаривал так, будто был в гостиной вдвоем с Лотой.

— Нет плохих наций, и вы тому доказательство. Любой народ добр, зачастую доверчив и до поры может быть инертен. Решает судьбу нации все-таки народ. Такие, как вы, Лота. Гитлеры не могут вас победить.

— Демагогия! Набор красивых, ловко подобранных слов! — не выдержал Шлоссер. Он прекрасно понимал, что русский умышленно втягивает его в спор, собирался молчать — и вот сорвался.

Скорин повернул кресло так, чтобы не сидеть к барону спиной, теперь он и Шлоссера видел, и Лоту.

Спора не избежать, Лоту не выслать. Русский добился своего. Шлоссер собрался, будто готовился к рукопашной.

— Ответьте на один вопрос барон, и я признаю себя демагогом.

— Согласен.

— Во имя чего вы, Георг фон Шлоссер, воюете с моей страной?