Ольга Лаврова - Из жизни фруктов

Знаменский заметно удивлен.

— Что-нибудь передал? — спрашивает Чугунникова.

— Я записала: «Срочно явиться в комнату номер триста шесть».

В комнате триста шесть, на стуле, где недавно сидел Томин, теперь Знаменский, еще не подозревающий, какой сюрприз его ждет.

— Попрошу подробно: все, что вам удалось выяснить на базе, — говорит Саковин. — Предполагаемый криминал, возможные доказательства. Фигуранты. — Саковин кладет перед собой лист бумаги, вооружается авторучкой.

— Полной ясности пока нет.

— Это не важно. Прошу…

Тем временем Томин, взволнованный и негодующий, объясняется с не менее взволнованной Кибрит.

— Как чувствовала, что-то назревает, какая-то пакость! Ну как чувствовала!.. Зря за человеком не таскаются, Шурик. Если бы ты к этой слежке отнесся серьезно…

— Если бы да кабы… Что угодно мог предположить, только не такое. — Томин кидает взгляд на часы. — Бедный Паша! Уже сорок минут!

— И ты его не предупредил?

— Дал слово Саковину.

— Мало ли что! Пал Палыч хоть бы чуточку подготовился.

— Это, знаешь, палка о двух концах. А если бы Саковин учуял его подготовленность?

— Тоже верно, — вздыхает Кибрит. — Насколько я помню Женю Саковина, — через некоторое время нерешительно говорит она, стараясь подбодрить себя и Томина, — парень был спокойный и не вредный.

— Вредный, не вредный… Задача у него — разложить нас с Пашей на атомы и каждый изучить в отдельности.

В триста шестой комнате продолжается разговор.

— Почему, собственно, вы уверены, что Малахов не крал вагонов? — медленно спрашивает Саковин.

— У меня сложилось твердое впечатление.

Саковин выдерживает паузу и кладет на стол фотографию.

— Малахов и Томин? — изумляется Знаменский. — Они знакомы?

— Томин отрицает. Но хотел бы услышать ваши соображения на этот счет.

— У меня нет соображений. Можно без загадок? — начинает подспудно злиться Пал Палыч.

— Хорошо. Поднимем забрало. Мы получили сигнал, в котором излагается такая версия: работники базы, причастные к хищениям, установили контакт с вашим ближайшим другом. Он согласился посредничать при получении вами взятки.

Пал Палыч смотрит на Саковина, осмысливая услышанное. Обвинение настолько мерзко, что… что остается только взять себя в руки и спокойно защищаться.

— Двое поздоровались на улице. Разве отсюда вытекает, что один — посредник, другой — взяткодатель?

— Скажите, у вас есть документы, написанные рукой Малахова?

— Накладные, акты…

— Хорошо. А сберкнижка у вас есть.

— Да. Мне, как и многим в отделе, переводят зарплату в сберкассу.

— Это я знаю. А еще какие вклады поступали в последние дни? Был кто-нибудь должен вам крупную сумму?

— Нет.

— В таком случае, как вы объясните поступление на ваш счет двух тысяч пятисот рублей?

— Есть такой вклад? — спрашивает Пал Палыч ровным голосом.

— Поедемте в сберкассу, посмотрим вместе, — встает Саковин…

Они возвращаются час спустя.

— Садитесь, — бросает Саковин и довольно долго молча копошится в столе, перебирая какие-то бумаги. — Ну, Пал Палыч?

— Все это фальшивка, — отрывисто говорит Знаменский. — Провокация.

— Но деньги-то реальные, с этим приходится считаться.

— Если человеку «дают на лапу», с ним хотя бы договариваются.

— А может быть, все-таки были предложения, намеки? Какая-нибудь записочка: пожалейте наших деток, отблагодарим?

— Ничего подобного не было!

— Допустим, я верю. Но это еще не очко в вашу пользу. Раз, согласно сигналу, посредничал Томин, прямой разговор с вами вовсе не обязателен.

— Евгений Николаевич, вы — следователь, и я — следователь. Ну зачем давать взятку через левое ухо? Выяснять, что у меня есть задушевный друг в уголовном розыске, налаживать с ним контакт, и без моего ведома… Нелепо!

— Не так уж нелепо, если учесть, что у Томина есть на базе старинный знакомый. Уже по моим, проверенным, сведениями.

— Но не Малахов же? — вырывается у ошеломленного Знаменского.

— Чуть легче, но тоже радости мало — подручный Малахова.

В кабинет входит секретарша.

— Вам просили передать из криминалистической лаборатории, — она протягивает Саковину запечатанный конверт.

— Спасибо. — Он достает из конверта исписанный лист. — Вот видите, Пал Палыч, по предварительному заключению, анализ почерка показал, что перевод послан действительно Малаховым. В свете этого очень неприятно выглядит ваше сегодняшнее голословное заявление, что Малахов непричастен к хищению. Хотя вагоны с грузом исчезли именно в его дежурство.