Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- Вот, пожалуй, все,- оторвался Ярцев от бумаги.- На, парень, читай. Подскажешь; если что не так, я поправлю. Мне не привыкать.

Говорил Ярцев спокойно, с напускным равнодушием. Однако Сорокин уловил в его голосе тоскливые нотки. По-видимому, он завидовал Тимуру.

- Выше голову, Григорий Кузьмич. Ты еще сможешь сделать немало хорошего.

- Не знаю… Наверно, уже ничего такого не сделаю. Вот слова твои не забуду… Слышь, парень, бери с него пример, - обратился Ярцев к Тимуру.- Умеет он нашего брата расшевелить. Это не каждому удается. Вероятно, когда-нибудь я все-таки стану человеком. Если это случится, то непременно приду к вам. Не прогоните?

Он обращался сразу к двоим-к Сорокину и к Тимуру. Тимур зарделся, польщенный таким доверием. Сорокин почувствовал комок в горле.

- Не прогоним, Григорий Кузьмич, не тревожься. Еще гляди - друзьями станем,-сказал Сорокин.

- Обязательно,- поддержал Тимур.

Его лицо вспыхнуло. Ярцев увидел это, улыбнулся грустно:

- Чумовые вы здесь, в милиции. В карманах «дур» носите… Это пистолеты по-нашему так называются,- счел нужным Ярцев «просветить» Тимура.- Ну а по характеру - вроде сестры милосердия. Ей-богу. Не доходит до меня это.

- Ты плохо знаешь себя, Григорий Кузьмич,- сказал Сорокин.

- Может быть.

Через четверть часа милиционер увел Ярцева.

Тимур с трудом сдерживал радость. Кому из курсантов выпадет в первый же день такое счастье! Раскрылся преступник! Выложил все начистоту. Во всяком случае, ничего не скрыл, как определил Сорокин.

«Ребята лопнут от зависти, когда узнают, как я начал практику,- подумал Тимур.- Главное, с кем начал? С самим Сорокиным, лучшим оперативником города. Интересно, смог бы Андрей написать стихи обо всем этом или не смог? Наверно, не смог бы. Помешался на любовной лирике…»

Сорокин спросил:

- Ты обедал?

- Нет.

- Присаживайся к столу. У меня кое-что есть. Домашнее.

- Что вы, Николай Аркадьевич,- покраснел Тимур.- Я схожу в буфет. Тут недалеко.

- В буфет сходим завтра. Сегодня будем пировать здесь.- Сорокин положил на стол сверток, заботливо приготовленный матерью, потянул за руку Тимура.- Не обижаешься, что я тебя на «ты»?

- Что вы, Николай Аркадьевич!

- Вот и отлично.

Принялись за содержимое свертка. Тимур взял нерешительно ломтик жареной рыбы и вареную картофелину. Сорокин приободрил:

- Смелее! Считай, что мы в столовой и время у нас лимитировано. Надо уничтожить все быстро и без следов.

Сорокин ел деловито, с аппетитом, хотя и без особого смакования. Он, кажется, не замечал, что отправлял в рот. Мысли его были заняты совсем другим - судьбой Бойко.

«Что все-таки произошло? Почему Каримов перепоручил дело о «таксистах»? Работа у Бойко будто шла хорошо…»

Взгляд Сорокина остановился на кресле, в котором несколько минут назад сидел Бойко. Он сдавал дело. Присутствие Тимура, должно быть, немного смущало его, однако он не подавал вида: держался так, словно ничего особенного не случилось. На вопросы отвечал односложно.

- Ты все возможности использовал?

- Да.

- Кого подозреваешь в грабежах?

- Никого.

- Ты как-то говорил, что напал на след.

Бойко пожал плечами, подошел к графину с водой, неторопливо наполнил стакан и выпил залпом.

- Ничего я тебе не говорил, фантазируешь… Я пошел.

- Подожди.

Бойко послушно остановился у двери.

- Ну?

У Сорокина сжалось сердце. Таким отрешенным он еще не видел капитана.

- У тебя несчастье?

- Нет.

- Боишься сказать правду?

- Правду?- медленно повторил Бойко. На его калмыцких скулах заходили тугие желваки. На подбородке четко обозначился глубокий разрез.- Давай-ка без этого… Занимайся лучше делом. Только смотри, как бы тебе не перебежал дорогу черный кот.

- Ты слушаешь радио?- вдруг спросил Сорокин.

Бойко пожал плечами, усмехнулся криво:

- Что тебя тревожит?

- Вчера в космосе был первый человек. Ты можешь измерить глубину этого подвига или не можешь? Пожалуйста, не маши руками, вдумайся в то, что произошло. Тебе сейчас это необходимо, как воздух. Может быть, скорее поймешь, что значит правда. Теперь о ней говорят на всех языках планеты.

- Это другой вопрос,- несмело возразил Бойко.

- Ты коммунист, Гриша. Я не собираюсь давать тебе уроки политграмоты, взвесь все, пока не поздно, прошу тебя, иначе можешь совершить неверный шаг!

Бойко вздрогнул, шагнул к Сорокину, по-видимому, хотел что-то сказать, однако передумал, резко повернулся, с силой толкнул дверь и выскочил из кабинета.