Евгений Худяков - Капюшон, фары, пистолет Марголина

Хозяин дома дрожащими руками постоянно теребил свои слегка взъерошенные светлые волосы и надетую на нем помятую футболку. Он не был похож ни на наркомана, ни на жулика, который мог бы впустую растратить чьи-нибудь деньги, а скорее походил на начинающего бизнесмена средней руки, связавшегося не совсем с теми людьми, с которыми бы следовало.

– Так, уже суббота. Деньги где? – на повышенных тонах произнес лысый толстяк Фома, присев на диван рядом с чехом и по-отечески положив ему на плечо свою короткую, но тяжелую руку.

– Он спрашивает, где наши деньги, – произнес Сухов по-чешски, обращаясь к Кристофу.

Услышав знакомую речь, чех обрел некую долю надежды в глазах и теперь смотрел только на Кирилла, сразу же ответив ему на родном языке:

– Я уже говорил им, что платить сейчас нечем!

Далее несостоявшийся чешский бизнесмен начал причитать Сухову о своем шатком финансовом положении, о том, что брал деньги на развитие бизнеса, но проект провалился, и что жена у него в больнице, и что он готов все вернуть, но просит отсрочку. Чех говорил так быстро, что Сухов успевал понимать его лишь частично, разобрав лишь, что должник предлагал забрать плазменный телевизор из его дома в часть долга.

– Да закрой пасть, сволота! – вдруг прикрикнул Фома, все это время сидевший на диване рядом с Кристофом, после чего отвесил ему шлепок ладонью по затылку.

– Он предлагает имущество из дома забрать: денег нет, говорит, – перевел Сухов.

– Думаешь, я не знаю, что он буровит? У него одна и та же песня по жизни – денег нет, но вы держитесь! – усмехнулся бандит и извлек из поясной кобуры пистолет. – Пальцы на стол! Быстро!

Чех пытался не выдавать свой страх, но получалось плохо. Он боялся, но явно не за себя. Сухов успел заметить, что в конце коридора расположена комната с детскими игрушками. Детей в доме не наблюдалось, к счастью для всех.

– Положи пальцы на стол, – дипломатично на чешском обратился Сухов к Кристофу.

Понимая, что сейчас будет происходить, хозяин дома, сжав зубы и закрыв глаза, поставил ладонь на журнальный столик, находящийся перед диваном, и раздвинул пальцы в стороны. По дому пронесся сначала громкий крик, а затем тихий стон. Чех прижал ладонь к груди, обхватив ее второй рукой. Причиной боли послужил отчаянный удар Фомы рукояткой пистолета по указательному пальцу, выполненный со всей его звериной жестокостью. Происходящее ему нравилось, он даже улыбнулся и пошутил:

– Ну вот, теперь в носу ковыряться не сможешь.

Сквозь тихий стон чеха послышался плач. Где-то рядом, тихий-претихий. Кто-то всхлипывал поблизости, не в силах больше скрыть эмоции от происходящего.

– А это еще кто? – улыбнулся Фома и встал с дивана, опираясь рукой о плечо должника.

Чех занервничал. Он поднялся вслед за своим мучителем, но тут же получил удар кулаком в живот и, согнувшись, присел обратно. Плач был слышен из детской.

– Идите проверьте, – приказал Фома молодым сообщникам и с презрением посмотрел на Кирилла, подчеркнув тем самым, что неформальным лидером остается он.

Пуля и Муха умчались в детскую и спустя полминуты привели в гостиную девочку лет восьми, одетую в пижаму с розовыми слониками. В руках она крепко сжимала плюшевого мишку и едва сдерживала слезы. Кристоф снова вскочил с дивана и в отчаянии громко закричал.

– Передай этому ублюдку, что если он не закроет свою пасть, девке будет плохо, – сказал Фома Сухову.

Затем он приложил свою толстую ладонь ко лбу чеха и резким толчком усадил его обратно на диван.

– Д-д-девочка здесь ни при чем, – заикаясь ответил ему Сухов. – Ув-в-ведите ее обратно в-в-в комнату, ни к-к-к чему ей в этом участвовать.

– Да нет, ты не прав, – злобно улыбаясь, возразил Фома. – Девка будет нашим ключом от сейфа этого скряги. Сейчас мы с ней позабавимся у него на глазах, и он сразу вспомнит, куда бабки сныкал.

Девочка еще крепче сжала в руках плюшевого мишку, по лицу ее текли слезы. В смертельном испуге она смотрела на отца, который в отчаянии дрожал под дулом пистолета Фомы, направленного в его голову.

– Что скажешь, Муха? Как тебе чешские девочки? – засмеялся Фома, на что Муха расплылся в идиотской улыбке, сам не понимая, рад он тому, что вокруг происходит, или нет.

– Отпусти девочку, я сказал! – вызывающе прикрикнул Сухов.

– А то что?! – возмутился Фома.

Он передернул затвор пистолета и направил ствол в переносицу Кирилла. Сухов уже был на взводе. Точка невозврата наступила. Левой рукой он схватил запястье Фомы, отведя пистолет в сторону от своего лица, одновременно с этим правой выхватил оружие за ствол и рукояткой нанес резкий удар по виску толстяка. Фома, успев крикнуть что-то невнятное, упал на диван рядом с перепуганным чехом. Девочка вырвалась из рук Мухи и с визгом сквозь слезы убежала обратно в детскую.