Кирилл Казанцев - Высшая несправедливость [litres]

Ага, как же, упала. Видели такие падения, как раз сегодня утром очень похоже было в лесу. Упала, значит.

– Не понимаю, почему должна отвечать на ваши вопросы. Наверное, пора вызвать полицию.

Садовская ловко выхватила откуда-то из темноты сумку на длинной цепочке и принялась шарить в карманах, не забывая держать шокер перед собой. Нашла мобильник, отбросила сумку куда-то вбок, экран смартфона загорелся голубым, послышался писк от прикосновений.

– Ваш отец был коммерсантом, он отказался платить повышенную дань бандитам. Те сначала похитили и убили вашу мать, потом выкрали вас и шантажировали вашего отца. Он заплатил им, остался нищим и вскоре умер. – Денис перевел дыхание и отклеился от двери, оказался напротив Садовской. Та смотрела на него снизу вверх, и выхватить у нее шокер было вопросом пары секунд.

– А недавно вы решили получить по счетам от бандитов. Все верно? Звоните в полицию, и я докажу вашу вину в нападении на людей Грачева. Один из них стал овощем на всю жизнь, а ему только тридцать два. Вы довольны, этого хотели?

– Нет, – Садовская попятилась, – нет, не этого.

Вот теперь она испугалась, голос явно дрожал, даже зубы постукивали, но это могло показаться: в виски ударила кровь, Денис вернулся к двери: хоть какая-то опора. Глупо будет сейчас оказаться без сознания, даже на несколько минут.

– А что тогда, – спросил он, – чего вы хотели? Денег, крови?

Садовская отошла назад, что-то мягко шлепнулось поблизости – телефон упал то ли в кресло, то ли на невидимый отсюда диван, скрытый стенкой. По потолку помчался яркий белый луч, на мгновение выхватил девушку из темноты: черный тонкий силуэт на темном фоне, и тут же пропал.

– Справедливости, – услышал Денис. – Звучит глупо, но если ее можно купить, то почему нет?

– Вы заплатили Тарновскому Костиными деньгами?

От нее просто требовалось подтвердить догадку, только подтвердить, не более, и можно прощаться. Вот заказчик ограбления, его вину не докажет ни один суд самой высшей инстанции, а со своей совестью она будет разбираться сама.

– Да, именно так. Ваш хозяин мне должен, и очень много должен, только проценты на две жизни, на две очень хорошие жизни. Но я не хотела, чтобы пострадал кто-то, кроме него. Я не знала, что так получится.

– А вы думали, что Тарновский просто уговорит Грачева, и тот раскается? – усмехнулся Денис. – Кстати, почему вы ждали столько лет?

– Я жила в Москве, меня тогда забрала к себе бабка со стороны матери, потом тоже умерла, я оказалась в интернате, – Садовская говорила тихо, злость исчезла, вдруг появилась усталость. – Потом еще много чего было, но я поступила в МГУ на французский, закончила, получила работу. Всем говорила, что я сирота, – она улыбнулась впервые за все время, – так было проще. Устроилась в большую контору переводчиком, не вылезала из командировок, получила предложение руки и сердца от…

– Д'Артаньяна… – ввернул Денис.

– Почему? – оторопела Садовская.

– Ну французский же, Франция, шевалье, – Денис нес полную чушь, первое, что приходило в голову, – дуэли за прекрасных дам.

– Нет, – в голосе Садовской снова появилась улыбка, – его зовут Франсуа, он далек от военной службы, но в роду были эти самые шевалье.

– От слова лошадь, да? – это было единственное познание в французском, что Денис незамедлительно и продемонстрировал.

– И это тоже, – Садовская прислонилась плечом к дверному косяку. – Я согласилась и решила продать эту квартиру, чтобы навсегда забыть этот поганый городишко, это гадючье болото. Приехала, и в первый же день по телевизору увидела этого вашего… Грачева. Весь красивый, радостный, морда довольная, то ли спортшколу открывал, то ли соревнования какие-то были. Он победителю приз вручал, рассказывал, как сам стал борьбой заниматься…

– Армейский рукопашный бой, – поправил Денис, – Грачев – кандидат в мастера спорта.

– Плевать, – отрезала Садовская, – хоть по фигурному катанию. Он про медаль от чемпиона еще говорил, расписывал так складно.

Денис знал эту историю, Костя ее сто раз повторял: как в детстве пришел к другу на соревнования, тот выиграл, а чемпион мира по борьбе, что оказался в зале, решил вручить пацану в качестве мотивации свою медаль, и по ошибке отдал ее Косте. Друг с горя бросил, а Костя стал заниматься, и навыки оказались весьма и весьма полезны в недалеком будущем.

– А я помню, как он меня за горло держал и улыбался, – проговорила Садовская, глядя куда-то в темноту перед собой. – Я плакала от страха и холода, а он мне: «Если не заткнешься, я из тебя кишки выдерну и папе твоему отдам». Вот и недавно: смотрю телек, а перед собой и гараж тот вижу, и запах бензина такой, что вот-вот вырвет, и рожу грачевскую. Там еще двое были, но смутно как-то, а эта радостная мразь… Точно вчера все случилось.