Кирилл Казанцев - Высшая несправедливость [litres]

Денис прошел мимо розового домика и через парковку и кусты пробрался к первому подъезду, оглядел фасад девятиэтажки. Из трех нужных окон светилось одно, показалось, что это кухня. От новости, что Садовская дома, даже боль в виске малость поутихла, Денис смотрел на теплый желтый квадрат, понимая, что ничего не докажет, даже точно зная, кто заварил эту кашу. Да и не за этим шел, не доказывать и предъявлять, а для себя самого выяснить все раз и навсегда, ну и уточнить кое-что. Думал-думал, как попасть внутрь, и ничего лучшего не надумал, чем вырубить автомат в щитке на лестничной площадке. Повезло, что все оказались с подписанными номерами квартир, кроме трех в центре, Денис перещелкнул рычажки вниз и отошел в сторону. Ждать пришлось от силы полминуты, Садовская выглянула на площадку, шагнула через порог, заметила Дениса. Узнала, сразу узнала, стало понятно по ее взгляду и испуганному лицу, шарахнулась назад. Денис шагнул следом, вломился в темную квартиру, оттолкнул девушку и захлопнул дверь. В темноте выставил руки перед собой, пошарил по сторонам: препятствий вроде нет, остановился так, спиной к входной двери. И только рот открыл, как справа раздался сухой щелчок, в темноте зажглась и погасла синяя дуга, запахло озоном.

– Не советую, – донеслось из комнаты. Глаза уже немного привыкли к полумраку, Денис видел темный силуэт на фоне то ли зеркала, то ли стеклянных дверок мебели. По потолку и стенам пробежал белый луч, скользнул на подоконник и скрылся, раздался шум двигателя – вдоль дома проехала машина. Садовская стояла в дверном проеме, шокер то и дело оживал у нее в руках, подсвечивая мрак неживым синим светом. И хорошо, что темно: не видно разбитого лица, да и свет не режет глаза. Но Денис на всякий случай улыбнулся:

– Вы ко всему готовы, ко всяким неожиданностям…

– С волками жить – по волчьи выть, – перебила Садовская и вытянула шокер перед собой. Она если и испугалась, то уже пришла в себя, голос ровный и злой, держится тоже спокойно, точно ждала чего-то подобного. Денис сделал было шаг вперед, но пришлось вернуться к двери.

– Поговорим так, чтобы вам было спокойнее.

– Спокойнее мне будет, когда вы уйдете, – парировала девушка.

Денис уже неплохо видел в темноте, понемногу осмотрелся. Мебель, кажется, старая, еще советская, добротная, сделана на века. Коридор довольно большой, справа и слева комнаты, дальше еще двери, кухня и санузел. А совсем рядом справа зеркало таинственно поблескивает в темноте, слева вешалка в полстены и огромный полированный шкаф. Голова закружилась, Денис прислонился к двери, Садовская подалась вперед.

– Вы тут с родителями жили? С матерью и отцом?

– Проваливайте, – раздалось в ответ, мигнула и погасла синяя дуга.

– Вы были у Тарновского две недели назад, заплатили за консультацию, деньги передали Гараниной, она назначила место и время, – на одном дыхании выпалил Денис. – Вы говорили о долгах из вашего прошлого.

– Вам что надо? – помедлив, отозвалась Садовская. Голос не испуганный, скорее, озадаченный, страха нет и в помине.

– Есть вопросы, просто отвечайте, – Денис старался говорить быстро и напористо, не давая ей опомниться, – это не займет много времени.

– Погодите, – Садовская шагнула вперед, не забывая держать шокер перед собой, – а я вас видела раньше. Это не вы недавно приставали ко мне на улице со своими вопросами? С вами был еще один, мелкий такой, наглый. Зря я тогда полицию не вызвала.

Крыть было нечем, Денис помалкивал в своем углу. Садовская фыркнула насмешливо и откинула волосы назад, снова темноту прорезала синяя вспышка. Ведь три дня всего прошло с того позора на парковке, а вся жизнь с ног на голову, вернее, наоборот. И сейчас ни за что бы деньги Косте не отдал, вот ни за что на свете. – А, так вы на Грачева работаете? – протянула Садовская, повернула голову вбок, потом задрала к потолку. – Передайте, что желаю ему подохнуть. Хочу плюнуть на его могилу, просто мечтаю.

Прозвучало уверенно и зло, точно вскрылась старая рана или давно сломанная кость напомнила о себе. Но испуга и слез по-прежнему нет и в помине.

– Вам было одиннадцать лет?

– Девять, я закончила третий класс.

– Ваша мать умерла в том же году?

Понимал, что режет по живому, сам себя ненавидел в эти мгновения. Садовская застыла в дверях и по-прежнему смотрела на скользившие по потолку тени.

– Да, после Нового года. Ее нашли со сломанной шеей, нам сказали, что несчастный случай, она неудачно упала.