Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 2. Из страны мертвых. Инженер слишком любил цифры. Дурной глаз

А ведь все это истинная правда… Флавьер вспомнил свое появление на проспекте Клебера, вспомнил, в какой панике был Жевинь, тоже обреченный на молчание… Его утренний звонок, его последнюю и тщетную попытку: «Ее нашли… полиция начала расследование…» И изуродованное лицо… Черт побери, ведь он, Флавьер, так и не решился взглянуть на мертвую, и гнусная предосторожность оказалась излишней… А потом, ввиду отсутствия столь необходимого Жевиню свидетеля, полиция начала искать и сунула нос в супружеские дела. Появился мотив: выгода… У Жевиня не могло быть алиби, ведь он действительно был тогда там, в деревне. И крестьяне заявили, что видели пару в автомобиле — наверняка то был его «толбот». И в конечном счете Жевинь погиб.

Рене тихонько плакала, уткнувшись в подушку, и Флавьер внезапно осознал, что подводит черту. Только что он наяву пережил кошмар… Итак, эта женщина подле него — в самом деле Рене. Быть может, она жила в одном доме с Жевинем. Быть может, там они и познакомились. Она по своей слабости согласилась принять участие в чудовищном фарсе… а несколько лет спустя, с омерзением покоряясь неумолимой судьбе, пошла на связь с вновь возникшим на ее пути жалким адвокатишкой. Нет, нет… Она придумала все это, чтобы оттолкнуть его от себя, потому что она никогда его не любила — ни раньше, ни…

— Мадлен! — позвал он.

Она вытерла слезы, откинула упавшие на лоб волосы.

— Я не Мадлен, — ответила она.

Тогда, стиснув зубы, он схватил ее за горло, опрокинул на спину и прижал, не давая вырваться.

— Ты лжешь… — простонал он. — Ты все время лгала. Но разве ты не видишь, что я люблю тебя, да-да, люблю. С самого начала!.. Из-за Полины, из-за кладбища, из-за твоего отрешенного взгляда… Это как дивный гобелен: с лицевой стороны — чудесная женщина, с изнанки — не знаю, не хочу знать… Но когда я держал тебя в объятиях, когда я понял, что ты будешь единственной женщиной в моей жизни… Ты помнишь наши прогулки? Цветущие луга… Лувр… Мадлен! Умоляю тебя: скажи мне правду…

Мадлен была недвижима. С огромным трудом Флавьер разжал пальцы. Потом, весь дрожа, нащупал выключатель, повернул его. И издал дикий крик, заставивший выбежать в коридор перепуганных постояльцев.

Флавьер уже не плакал. Он смотрел на кровать. Даже не будь на нем наручников, он все равно сцепил бы руки вместе. Инспектор закончил читать письмо доктора Баллара своему коллеге в Ницце.

— Уведите его, — распорядился он.

В номер набилось немало людей, но все хранили молчание.

— Можно мне ее поцеловать? — спросил Флавьер.

Инспектор пожал плечами. Флавьер подошел к кровати. Мертвая выглядела совсем худенькой. Лицо ее выражало безграничный покой. Флавьер склонился над ней и припал губами к бледному лбу.

— Я буду ждать тебя, — прошептал он.

Ренардо поставил свою «дофину» за «симкой» Бельяра.

— Как вам нравится моя машина? — крикнул он.

Хлопнув дверцей, Бельяр кивнул в ответ.

— Поздравляю, старина… Вид весьма внушительный.

— Я долго раздумывал, — сказал Ренардо. — Мне кажется, в черном есть какой-то шик. Особенно в сочетании с белым. Моей жене понравилась бордовая машина, но это, пожалуй, выглядело несколько эксцентрично.

Послюнив палец, он стер пятнышко на ветровом стекле, потом оглядел переулок, изнывающий от палящего солнца.

— Согласитесь, что завод мог бы обзавестись гаражом, — проворчал он. — Такое солнце для машины просто смерть… Да, кстати, что у вас новенького?

— Все в порядке, — сказал Бельяр. — Малыш уже прибавляет в весе.

— А мамаша?

— В добром здравии. Я только что привез их из клиники.

Бельяр толкнул калитку во двор. Ренардо, прежде чем войти, остановился и еще раз взглянул на свою сверкающую «дофину».

— Надо бы опустить стекла, — пробормотал он.

В конце переулка струила свои воды Сена. Раскаленный воздух дрожал над шпилем Гранд-Жатт. Медленно тарахтел мотор на барже, и летний день вдруг показался каким-то грустным. Ренардо закрыл калитку. В конце зацементированной дорожки находился флигель, где работали инженеры.

— У нас, наверное, сдохнуть можно, — заметил Ренардо. — Как подумаешь, что в Америке везде кондиционеры…

Все окна флигеля, выходившие в сад, были закрыты. Белая стена излучала слепящий свет, ударявший в лицо.