Буало-Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 4. Лица во тьме. Очертя сердце. Недоразумение.

— Нет.

Вот это-то как раз и было странно!

— Пойду предупрежу Клемана, — сказал Юбер. — Но… об этом не может быть и речи! Если Максим увидит за рулем Клемана, он ни за что не поедет… Вы поведете машину сами, как этой ночью.

— Верно! — согласился Юбер. — Эта история совсем сбила меня с толку.

Его оживление казалось наигранным. Он достал свою коробку с лакричными пастилками, как делал это всегда, когда бывал чем-то смущен.

— Ну что ж, пока. Надеюсь, мы вернем блудного сына.

«Фарисей!», — подумал Эрмантье. И все-таки заставил себя улыбнуться. В холле застучали каблуки Кристианы.

— Быстрее! — бросил Эрмантье.

Положив нож на скатерть, он наклонил голову, стараясь не упустить ни малейшего шороха. «Бьюик» тронулся с места, мотор заработал громче, когда машина переезжала канавку. В точности как минувшей ночью! Невозможно спутать отъезд и приезд. Эрмантье нащупал нож, отыскал масленку. Масло оказалось невкусным. Недостаточно соленым. А может, это он сам из-за болезни воспринимает все не так, как прежде?

— Месье кончил завтракать?

— Да… Скажите, Марселина… а где Клеман?

— В саду, месье. Он поливает.

— Спасибо.

Эрмантье отодвинул стул. Расспросить эту девицу? А что это даст? Она солжет, чтобы выгородить себя. Либо, напротив, сообщит какую-нибудь неприятную подробность, чтобы ради собственного удовольствия поставить его в неловкое положение. Шлюха! Он спустился по ступенькам. Из своей комнаты — к воротам, от ворот в комнату: по сути, он совершал всегда одни и те же движения, как узник. Какой же это отдых. Скорее уж добровольное заточение. Правильно ли он поступает, живя взаперти? Не в первый раз задавался он этим вопросом, однако какой-то потаенный страх мешал ему найти ответ. А воспоминание о недавней прогулке на берег моря лишь усиливало этот страх, вселяя самый настоящий ужас. И тут он внезапно понял, почему ему так хочется, чтобы Максим вернулся. Максим не откажется спать в соседней комнате. Тогда в случае необходимости достаточно будет постучать ему в стенку… Ибо до сих пор Эрмантье не обращал особого внимания на одну вещь: комнаты всех остальных находятся далеко от его собственной. Он оказался в изоляции, словно прокаженный. Почему? А почему нет? Еще один идиотский вопрос.

— Вы здесь, Клеман?

— Да, месье… Слышите, вода льется.

Выходит, с ним никогда нельзя поговорить, вечно он со шлангом в руках.

— Подойдите сюда, Клеман.

— Хорошо, месье.

Послышался скрип его башмаков. От него пахло потом, намокшей одеждой.

— Я знаю о том, что произошло этой ночью, — сказал Эрмантье.

— A!

Тот же испуг в голосе, как у Юбера.

— Прошу вас извинить моего брата, — прошептал Эрмантье. Извинения — не его стихия. К тому же он вовсе не сердился на Максима за то… Словом, Клеману следовало самому расстараться, чтобы не потерять Марселину.

— И вы, со своей стороны, не забывайте, что брат мой не совсем здоров… Поэтому он вернется.

— Месье Максим вернется? — переспросил Клеман с недоверием. С недоверием и, быть может, даже с вызовом.

— Вас это удивляет?

— Да, удивляет… после того, что произошло.

— А между тем это так. И мне хотелось бы… Слышите, Клеман, мне хотелось бы, чтобы сцены, подобные вчерашней, больше не повторялись.

— Пускай месье не беспокоится… Клеман тоже фальшивит, ужасно фальшивит. Прикидывается дурачком и, кажется, находит в этом определенное удовольствие.

— Ладно, — прервал его Эрмантье. — Я прослежу, чтобы каждый знал свое место. Вы свободны.

— Хорошо, месье.

Его тон должен был засвидетельствовать нижайшее почтение, но в нем слышалось тайное ликование. Гнусный тип! Он был бы, конечно, рад отдубасить Максима, потому что Максим — это в какой-то мере сам Эрмантье. «Я не нуждаюсь в том, чтобы меня любили!» — думал Эрмантье, направляясь к воротам. Гвоздики благоухали. Воздух гудел от жужжания насекомых. Персиковое дерево, должно быть, облепили осы. Эрмантье вцепился пальцами в железные прутья ворот. Они были горячими. Ему вдруг захотелось выйти за ограду и зашагать меж выгоревших косогоров по направлению к деревне. Но он не осмеливался повернуть железную ручку: Клеман мог это услышать и посмеяться над ним втихомолку. И все-таки! Выбраться отсюда! Оставить семью, работу, а заодно распроститься и с презренным страхом, который отныне будет преследовать его каждую ночь… Его ли вина, что он стал трусом?

Он повернул назад. Счастье, что есть Максим. Ему нестерпимо захотелось как можно скорее заполучить его. Вновь встретиться с Максимом! Даже если он попросит много денег. Зато взамен брат принесет ему успокоение и обеспечит его безопасность. Пока Максим будет здесь, с ним ничего не случится. Эрмантье вернулся в дом и позвал Марселину.