Татьяна Полякова - Все точки над i

– Он ваш сын, и ваша утрата куда страшнее, чем моя. Пройдет время, и моя жизнь наладится, еще встречу кого-нибудь…

– Эти слова должна бы сказать вам я, – мягко улыбнулась она.

– Какая разница, кто их скажет. – Я тоже улыбнулась, и мы опять замолчали.

Но теперь молчание не было давящим, мучительным.

– Следствие еще не закончено, – сказала она через некоторое время. – Впрочем, вы, должно быть, знаете. Никого не нашли. Говорят, Павел связался со скверной компанией, просто так в людей не стреляют, по крайней мере, это заявил мне следователь. Может, он был никудышным сыном, но это мой сын.

– Мне он был хорошим мужем, – ответила я.

– Спасибо, – кивнула она.

– Не за что. Это правда. Может, он и связался со скверными людьми, но сам таким никогда не был. Что бы там ни говорил следователь. Вы сказали, что не знали о том, что Павел в городе, наверное, о его друзьях вам тоже ничего не известно?

– Нет, – покачала она головой. – Я понимаю, что вы спрашиваете не просто так. Жаль, что ничем не могу вам помочь. Последний раз Павел был здесь три года назад. Привез мне часы в подарок. Часы не работали, и он, смеясь, сказал, что их нельзя починить и поэтому они ему очень нравятся. Старинные часы… он сказал, что они будут напоминать мне о нем, и добавил, что так можно обмануть старость: часы не показывают время, и ты не знаешь, сколько лет прошло и каков твой возраст. И с его подарком я буду вечно молодой. Он мог быть очень милым, – добавила она с печалью.

– Да, – согласилась я, больше всего в тот момент мне хотелось проститься и уйти. – Как дела у Сережи? – спросила я, чтобы отвлечь ее от мыслей о Павле.

– Хорошо. Учится, работает. Живет у моей двоюродной сестры. Почти каждый выходной приезжает…

Она рассказывала о младшем сыне, а я кивала и иногда задавала вопросы, демонстрируя заинтересованность. Ей не очень-то хотелось рассказывать о нем, а мне слушать, и она, скорее всего, об этом знала, но мы продолжали говорить, надеясь избавиться от боли. Наконец я решила, что могу уйти.

– Мне пора.

– Да, конечно, – кивнула она. – Спасибо, что пришли, Юля. Мы поднялись из-за стола.

– Я хотела бы вам кое-что подарить на память, – заговорила она и повела меня в гостиную. – Я подумала, что… – Она смешалась, я стояла неподалеку от двери, терпеливо ожидая, что она еще скажет. Она подошла к шкафу и сняла с полки фотографию в рамке: я и Павел. – Вы здесь такие красивые, – сказала она, протянув ее мне. – Не знаю, помните ли вы… прошло столько лет… в тот день вы победили на музыкальном конкурсе, и… я нашла ее в одной из книг, наверное, туда фото положил Павел. У него была привычка использовать все, что подвернется под руку, как закладку.

Я взяла фотографию, не испытывая никаких чувств, все это было так давно, в какой-то другой жизни, и, в общем-то, не имело теперь ко мне никакого отношения. Но я была благодарна ей за то, что она все эти годы хранила фотографию, о которой ее сын вряд ли вспомнил хоть раз.

– Спасибо, – кивнула я, и тут мой взгляд упал на часы. Уродливый монстр, высотой почти в полметра, стоял на тумбочке. Стрелки сошлись на цифре «двенадцать». – Вы говорили об этих часах? – кивнув на них, спросила я.

– Да. Странный выбор, правда? Я имею в виду, странный для Павла. У него был хороший вкус, а это какое-то художественное безобразие. Иногда я думаю, может, он предчувствовал свою судьбу, и эти сломанные часы…

– Можно взглянуть? – спросила я, подходя ближе.

– Конечно.

Странное ощущение вдруг овладело мной, я смотрела на часы, и некое подобие догадки возникло в сознании. Я открыла стеклянную дверцу, маятник был неподвижен, я качнула его, и в этот момент зазвонил телефон, я вздрогнула и отдернула руку.

– Наверное, кто-нибудь из подруг, – улыбнулась мать Павла и вышла в прихожую, где стоял телефон.

Я подняла часы, очень тяжелые. Повернула их. Задняя стенка была из дерева, она одна, наверное, весила килограмма полтора. Странная фантазия мастера.

Из прихожей доносился голос матери Павла, я покосилась на дверь и приподняла часы. У Павла действительно был хороший вкус, что заставило его купить этого монстра, которого к тому же невозможно починить? Антикварные часы, конец девятнадцатого века, тогда любили всякие забавные вещицы. Я нажала на едва заметный выступ панели внизу, ничего не произошло, я нажала второй раз, сдвинув часы к краю тумбочки, придерживая их, и теперь с едва слышным щелчком нижняя панель откинулась, и из образовавшегося отверстия выехал ящичек, точно диск из компьютерного гнезда. В ящике лежала папка. Еще раз, покосившись в сторону прихожей, я вытащила ее дрожащими руками и сунула под рубашку за ремень джинсов. Задвинула ящик и поставила часы на место. Руки дрожали, я ощутила, как мгновенно вспотела, и дышать стало трудно, я чувствовала себя воровкой и боялась, что мать Павла заметит перемену во мне, но заставила себя пройти в прихожую. Увидев меня, она поспешила закончить разговор, я сунула ноги в туфли, радуясь, что не надо наклоняться, не то она бы непременно заметила папку. Я боялась, что рубашка топорщится, и старалась не дышать, от этого было только хуже.