Николас Пиледжи - Славные парни

Заселившись, я пошёл с ними в общую гостиную, где уже поджидали около десятка знакомых умников. Они начали аплодировать, смеяться и приветствовать меня. Это был классический комитет по торжественной встрече. Только пива недоставало.

С самого начала тебе давали понять, что умники живут в тюряге совсем не так, как остальные заключённые, которые тянули свои сроки вперемешку, словно свиньи в хлеву. Умники жили отдельно. Изолированно от других обитателей тюрьмы. Они платили еженедельно несколько баксов самым здоровенным и злобным неграм, осуждённым на пожизненное, чтобы те шугали всех прочих подальше. Наша банда держала тюрьму, подмазав многих, кто здесь рулил. Даже неподкупные вертухаи, в упор не бравшие взяток, не смели стучать на своих продажных товарищей.

После пары месяцев «ориентации» я присоединился к Поли, Джонни Дио и Джо Пайну, боссу банды из Коннектикута, жившим в отдельном привилегированном корпусе. За взятку в полсотни баксов меня отправили туда на место отсидевшего свой срок Энджело Меле. Пятьдесят баксов были стандартной таксой за перевод в любую камеру в Льюисбурге. Трёхэтажный корпус располагался за стеной и больше походил на гостиницу «Холидей Инн», чем на тюрьму. В каждой камере жило по четыре человека, у нас были удобные кровати и отдельные ванные комнаты. На каждом этаже помещались два десятка камер, и во всех чалились парни из мафии. Это походило на конгресс мафиози — тут была вся банда Готти, Джимми Дойл со своими ребятами, «Эрни Бой» Аббамонте и «Джои Ворон» Дельвеччио, Винни Алои, Фрэнк Котрони.

Мы оттягивались вовсю. Прятали вино и виски во флаконах из-под шампуня или лосьона после бритья. Все вертухаи в привилегированном корпусе были нами подмазаны, поэтому мы даже готовили прямо в комнатах, хотя это и запрещалось тюремными правилами. Думаю, Поли и пяти раз не сходил в общую столовку за все два с половиной года отсидки. У нас была электроплитка, и кастрюли, и сковородки, и столовые приборы — всё это громоздилось в ванной комнате. У нас были стаканы и даже холодильник, в котором мы хранили мясо и сыры. В случае проверки мы прятали посуду за фальшивым потолком, а если её всё-таки изымали — не беда, мы просто шли на кухню и брали там новую.

Оттуда же, с тюремной кухни, в наш корпус приносили самые лучшие продукты. Стейки, телячьи котлеты, креветок, рыбу. Надзиратели покупали — мы ели. Это обходилось мне в две-три сотни баксов в неделю. Парни вроде Поли тратили от пятисот до тысячи. Шотландский виски стоил тридцать долларов за бутылку. Бутылки прятали для нас в судках с обедом. Спиртное никогда не заканчивалось, потому что мы подкупили шестерых охранников, которые притаскивали выпивку шесть дней в неделю. Жизнь в тюрьме может быть вполне сносной, если у тебя есть финансовые возможности. Поли назначил меня ответственным за наличку. Мы всегда имели про запас две-три тысячи долларов, припрятанных в камере. Когда финансы истощались, я говорил Поли, и в следующее свидание кто-нибудь из наших подтаскивал со свободы ещё зелени. В первый год моей отсидки Карен с детьми приезжала почти каждый уикенд. Она тайком приносила еду и вино, как и другие жёны умников. В зале свиданий мы сдвигали столы и устраивали пирушку. Строго говоря, в тюрьму ничего приносить было нельзя, но при этом на свиданиях дозволялось есть и пить сколько угодно, только спиртное для маскировки приходилось наливать в чашки.

Свои дни мы тратили на работу, посещение реабилитационных программ, учёбу, совместные обеды и отдых. Почти все наши где-то работали. Это позволяло сократить срок и произвести хорошее впечатление на комиссию по досрочному освобождению. Отлынивали только те, кому терять было нечего, — у них имелись такие огромные сроки или такие плохие пометки в досье, что на досрочное не стоило и надеяться, хоть уработайся. Эти парни просто сидели в своих камерах и убивали время. Например, Джонни Дио никогда не работал. Он предпочитал ошиваться в кабинете священника или на встречах со своими адвокатами. За то, что он ослепил кислотой журналиста Виктора Ризеля, Дио схлопотал огромный срок, не позволявший рассчитывать на освобождение досрочно или по реабилитационной программе. Он предпочитал тратить силы на попытки опротестовать свой приговор. Заведомо безнадёжные. Большинство других умников работали. Даже у Поли была работа. Он ставил музыкальные записи в радиобудке тюремной вещательной системы. Точнее, этим занимались те, кого он нанял, но бонусы за работу шли ему. А сам Поли тем временем целыми днями собирал электроплитки. Он достиг в этом совершенства. Поскольку готовить в тюрьме не разрешалось, нагревательные элементы ему протаскивали контрабандой. Он брал стальные ящики из тюремной мастерской, монтировал в них проводку, изоляцию — всё, что нужно. Если ты был стоящий парень, Поли делал для тебя электроплитку. Парни почитали за честь готовить на плитке Поли.