Алексей Биргер - По ту сторону волков (полная версия)

— Волчий маскарад… — задумчиво проговорил он.

— А?.. — не очень поняв, откликнулся я.

— Это я о своем детском ужасе, — проговорил Игорь Алексеевич. — Он мне до сих пор часто снится. Иногда, по несколько ночей подряд.

— Что за ужас? — спросил я.

— У моего отца была большая библиотека, — сказал врач. — Все стены были заняты полками с книгами, уходящими под самый потолок, на высоту почти четырех метров. Кожаные кресла в центре комнаты, удобные напольные светильники с абажурами, вращающиеся этажерки для тех книг, которые сейчас в чтении или в работе… На самых верхних полках, стояли большие книги в красивых переплетах. Мне давно было интересно в них заглянуть. Но отец запрещал мне заглядывать на эти полку. Во-первых, он боялся, что я могу полететь с вершины приставной лесенки. А во-вторых… Это «во-вторых» я понял только в тот день, когда нарушил запрет. Было мне лет шесть или семь. Я поднялся по приставной лесенке до самой верхней полки. Когда я посмотрел вниз мне показалось, что я безумно высоко, чуть не в поднебесье, на секунду у меня даже голова закружилась, паркетный пол расплылся и завращался в глазах. Я поспешно перевел взгляд на книги, вынул одну из красивых книг, открыл. Это был, как я узнал много позже, альбом гравюр Дюрера. Я перелистывал плотные страницы, смотрел на четырех всадников Апокалипсиса, на «людские пороки»… В испуге захлопнув альбом, я взял другой. Это были «Капричос» Гойи. И замелькали передо мной вампиры, ведьмы, младенцы, варящиеся в котле, повешенный… Один из офортов надолго приковал мой взгляд, помимо моей воли: красавица в волчьей маске подает руку галантному кавалеру… Наконец, будто преодолев наложенные чары, я захлопнул альбом, поставил на место, поспешно спустился вниз. А ночью… Ночью я проснулся оттого, что мнея окружали люди в волчьих масках. Да, в ту ночь мне приснился этот волчий маскарад. Я проснулся с ревом, меня долго не могли успокоить. И до сих пор мне это снится, и каждый раз во сне я становлюсь таким же маленьким беспомощным мальчиком, и пугаюсь до смерти. Вот только облик красотки под волчьей маской время от времени меняется… Это всегда — облик женщины, которую я сейчас люблю, которой доверяю… Понимаете?

— Понимаю, — сказал я.

— Да, это были великие произведения искусства… — кивнул врач, то ли мне, то ли самому себе. — Но не для детских глаз. Отец, который составил просто замечательное собрание гравюр и офортов, оттисков с оригинальных досок, драгоценных оттисков, был прав, что прятал эти альбомы подальше от меня… Но вы уловили главное? Не волк, маскирующийся под красотку, а красотка, прикинувшаяся волком. Вот в чем выразился гений художника… И сейчас, когда этот волчий маскарад продолжается…

— Я понимаю, — повторил я.

Врач вернулся к столу и сказал совершенно спокойно:

— Допиваем последнюю?

— Допиваем, — кивнул я. — Только никогда не говорите «последнюю». Мы на фронте всегда говорили «выпьем по предпоследней». Поверье было, что кто скажет «выпьем последнюю» — тот в ближайшем бою погибнет.

— Что ж, по предпоследней, — с полной стопкой врач подошел к окну и задумчиво в него поглядел. — Интересный маршрут обозначен в этой учетной книге… Значит, и наш Маугли со своими волками должен был проследовать по тому же маршруту?

— Да, — сказал я.

— Интересно, как теперь сложится их судьба?

— Волчиха-мать мертва. Помет ее, наверно, тоже; хотя выходить его, видимо, очень старались. Остаются волк-отец и наш Маугли. Боюсь, судьба их тоже будет не слишком радостной, а жизнь — недолгой.

— Кажется, едут, — сказал врач.

Мы допили наши последние капли. Они вошли в комнату. Я встал, и врач тоже.

— Должен сознаться, я догадался, зачем ваш человек сидит у меня и не уходит, — заговорил врач. — Я сделал попытку уничтожить находящиеся у меня иностранные книги и кое-какие заметки. Но ваш человек был зорок, перехватил меня и заставил сложить все аккуратно на столе.

— Я не знаю, антисоветские это книги или нет… — вставил я. — Может, самые обычные…

— Обычные книги уничтожать не пытаются, — уведомил меня опер. — Молодец! Проявил бдительность. И обыска проводить не надо. Уводим его и опечатываем помещение.

Все мы вышли наружу. Врача повели к машине.

— Покажите мне вашего Маугли-Тарзана, — сказал опер.

Я повел его к сарайчику. Волчий юродивый спал. Опер ткнул его носком сапога, чтобы разбудить, и тот недовольно зарычал.

— Ишь ты, сердится, — усмехнулся опер. — Ну и уродина. Недоумок как недоумок, одна слава, что среди волков рос. Пошли.