Зуфар Фаткудинов - Бегущий от ада, или Господин уголовник

И всё же Елене Шакировне пришлось уволить Кузьму Абрамовича по требованию её супруга. Но прежде чем покинуть женский клуб, он напоследок высказал сентенцию, глядя в лицо хозяина:

— Знаешь, Русланчик, исследуй в своём институте такую важную для мужчин научную проблему, которая сводится к следующему: «У мужей-подкаблучников чаще вырастают рога, чем у мужей — лидеров семьи». Почему это происходит? Вот сакраментальный вопрос многих эпох и поколений. Эта тема тянет на госпремию… Минимум тянет на кандидатскую диссертацию.

— На что ты намекаешь?.. — насторожился Угезов. — Моя жена, как жена Цезаря, выше всяких подозрений.

«Так почти все мужья-рогоносцы считают», — хотел было сказать Бадретдинов, но передумал. Ведь каждый раз именно он помогал его жене встретиться с очередным понравившимся ей мужчиной. К тому же Бадретдинов и сам в своё время был её любовником.

По поводу его деликатных услуг он как-то сказал Елене Шакировне:

— Ты знаешь, я уподобился светлейшему князю Потёмкину Таврическому, который подыскивал своей бывшей пассии императрице Екатерине II новых фаворитов-любовников. Но в отличие от меня, он хотел сохранить влияние на императрицу через своих протеже. Правда, для полного повторения исторических событий тебе не хватает ещё помощницы — статс-дамы, то есть пробир-фрейлины, как это было у Екатерины Великой, которая в течение трёх ночей в кровати проверяла мужскую силу каждого претендента на роль любовника императрицы.

Слабаков опытная экзаменаторша госпожа Протасова Анна Степановна безжалостно забраковывала подобно тому, как в конюшнях забраковывают хилых лошадей при отборе племенного жеребца. И жалобные мольбы, и просьбы испытуемых допустить до «святого тела» императрицы, как до святых мощей усопших святых старцев, дабы «причаститься» с ней в кровати, статс-дама Протасова категорически отвергала.

В числе соискателей подобного «причастия» был и Александр Дмитриевич Ланской. Узнав, что он не сдал «экзамен» у статс-дамы («по причине малого усердия», как отмечала экзаменаторша в записке на имя Екатерины II), Александр Ланской якобы, как гласила молва, обратился к самой императрице с жалобой на несправедливость оценки его мужских достоинств. Красивое лицо Ланского заставило податливое сердце императрицы дрогнуть и в порядке исключения из строгих правил самой устроить ему «переэкзаменовку».

Да, красивое лицо — это ключ к сердцу и отмычка к разуму противоположного пола.

В общем, сдал он этот деликатный экзамен ей на «отлично». И судя по всему, Ланской, как фаворит, так сильно усердствовал с Екатериной Великой при их интимных встречах, что надорвался в её опочивальнях, как заключённый на каторжных работах, и вскоре скончался в возрасте двадцати шести лет. Поговаривали, что для повышения любовного усердия фаворит Ланской слишком много употреблял возбуждающей благодати.

Бадретдинов, улыбаясь, поднял указательный палец и погрозил им:

— Елена Шакировна, ты уж не шибко злоупотребляй своим неуёмным темпераментом. И конские возбудители не подмешивай Марату как энергетическую пищевую добавку. А то как бы наш Марат того… как Ланской… Вон как он похудел и осунулся, словно черти воду возят на нём днём и ночью для всего города.

— Ничего с Маратом не случится, если ты ему будешь помогать, — сказала она. — Что касается помощницы, как у Екатерины II, — продолжала Угезова, улыбаясь, — мне в этом сладостном деле никто не нужен. Я сама справлюсь…

…Кузьма Абрамович собрал свои вещи и зашёл к Угезовой попрощаться.

Хозяйка фитнес-клуба томно развалилась на диване, закинув ногу на ногу; её юбка высоко задралась, обнажив стройные ноги.

— Ну ты и обворожительная озорница, сногсшибательная зажигалка огненных чувств и страстей, — тяжело, дыша проговорил Бадретдинов.

Он лихорадочно, как юноша, поспешно снимал с себя одежду…

— Абрамыч, да что это с тобой? — нежно призывным голоском вопрошала она. — Уж не старое ли решил вспомнить, а?.. Или зажгла тебя по новой?

Но он уже не слышал её воркующего голоса. И рыча, как старый лев, встретивший свою давнишнюю самку в чужом прайде, жадно, с дикой страстью набросился на неё.

— Кузьма… Кузенька… — шептала она, как в далёкие минувшие годы, — дверь запри… Скоро Марат должен прийти…

Но Кузьма Абрамович уже не в силах был оторваться от неё даже на мгновение… И он осознавал, что, если бы лежал с Еленой поперёк железнодорожных рельсов, предаваясь, как сейчас, любви, то скорее остановился бы поезд с пассажирскими вагонами, чем остановились бы они… Если исходить из сложившихся житейских обычаев и правил, что женщина — больше госпожа своей плоти, чем своих мыслей и языка, а мужчина — больше раб своего тела, чем совести, особенно в отношениях с женщинами, то Елена Угезова сделала, как видно, для себя исключение из этого правила. А Кузьма Бадретдинов следовал в канве этого положения, хотя знал, что его партнёрша — замужняя женщина. Иначе говоря, он поступал бессовестно.