Вадим Яловецкий - Источник сообщает

Иван Иванович не успел ответить, в прихожей тинькнул старинный звонок. На пороге появился хозяин квартиры крепкий, некогда могучий старикан, опирающийся на суковатую палку кустарного производства.

- О, у нас гости! Здорово Иваныч, ты по работе или так заглянул?

- Здорово, здорово. Да посидел у тебя тут с товарищем, а теперь освободился и гостя проводил. Составишь компанию, мы бутылочку водочки начали, а закончить не успели…

Они были знакомы давно, хотя и принадлежали разным ведомствам. Павел Евгеньевич служил в закрытом подразделении ГУИН. И лишь недавно, во время плановых водочных посиделок, Иван Иванович с внутренним содроганием узнал от самого ветерана, что тот был членом расстрельной команды, приводившей смертные приговоры в исполнение. Усольцев сам тёртый калач, много повидавший на своём веку. Чего тут удивляться, когда после амнистии 53-го года в составе бригады проводил задержание знаменитого Васи Крымского. Тогда молодой опер столкнулся с Васей лицом к лицу и заколол рецидивиста его же собственным ножом. В управлении Усольцева отметили только что введённым знаком «Отличник милиции МВД СССР», при этом поражались, как молодой лейтенант умудрился завалить многоопытного бандюгана. А Усольцев до сих пор помнит, как дрожали окровавленные руки. В общении оба ветерана в меру возможности снимали гриф секретности со своей деятельности. Каждый говорил о работе то, что считал нужным. Бахвалиться было нечем, а вот посоветоваться по некоторым вопросам, особенно под стакан и добрую закуску, в нарушение всех инструкций не возбранялось.

- Машенька, сообрази нам чего-нибудь закусить. Проходи, товарищ дорогой, будь как дома, - Павел Евгеньевич хитро подмигнул и подтолкнул опера к двери, за которой тот совсем недавно обсуждал рабочие вопросы с информатором.

Александр вышел на улицу. Жара спала, вечерний Ленинград был завален тополиным пухом, усталые люди, возвращавшиеся с работы, машинально отмахивались от «летних снежинок». Было два пути: возвращаться домой на метро или энергичным шагом минут за пятнадцать дойти до «галёры». Ноги выбрали маршрут сами и понесли по улице Чайковского к Фонтанке, а там вдоль набережной к центру.

Кудрявцев пока семьёй не обзавёлся. На иждивении мать - инвалид, с трудом передвигавшаяся после сложного перелома. Отец исчез из его жизни в младенческом возрасте. Из родственников какие-то двоюродные и троюродные братья и сёстры, с которыми он и не общался. Была еще тётя Клава, которая вовсе не родственница, а хорошая знакомая покойного деда. Вспоминался двоюродный брат матери - дядя Саша, тот приходил несколько раз в гости, вот, пожалуй, и все мало-мальски близкие. После армии, Александр Кудрявцев сунулся в кадры строительного треста. С аттестатом газоэлектросварщика, работа для него нашлась. Зарплата приличная, теперь он мог поддержать мать и себя не обидеть. Соблазны, окружающие молодого человека, как это часто водится, подталкивали к неуёмным желаниям максимально расцветить свой досуг.

Свободная, не сдерживаемая армейскими приказами и уставом вольная жизнь, жажда новых ощущений, девушки лёгкого поведения, тянули парня в сторону от общепринятых ценностей. Прописанные в моральном кодексе строителя коммунизма постулаты вроде высокого сознания общественного долга, нетерпимости к нарушениям общественных интересов, вызывали смех и непонимание. Какая к чёрту «честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни» - смеётесь вы что ли? Кривая дорожка вывела его на питерский нелегальный рынок. Он обзавёлся знакомствами в среде спекулянтов, вошёл в их круг и пошла разгульная жизнь подпольного новоявленного барыги: торговля шмотками, а там чуть-чуть наркотой, чуть-чуть валютой, рестораны, пьянки, кутежи. Кудрявцев стал прогуливать работу, посвятив себя новой бесшабашной жизни. Наказания, прописанные в уголовном кодексе, уже можно примерять на себя и ждать пришлось не долго.

Подловил его бдительный сотрудник УГРО. Кудрявцев часто вспоминал своего первого наставника старшего лейтенанта Градова. Этот урод, а иначе Саша его про себя не называл, службу понимал по своему: жегловское «вор должен сидеть в тюрьме» - главный лозунг коренастого, с приличным запасом жирка, лупоглазого за увеличительными стёклами очков оперуполномоченного. Особыми профессиональными навыками Градов не отличался, что такое профилактика предупреждения преступлений вообще знать не хотел, да и не надо это вовсе: главное сцапать и наказать. Заодно и себя не обидеть, тут в помощь к жадности и корыстолюбию, примитивный набор подлых ментовских приёмчиков, наработанных задолго до него системой. Он припёр Кудрявцева нагло и бесцеремонно, как это делал в кино герой МУРа капитан Жеглов. Шапочное знакомство состоялось на какой-то вечеринке у общих знакомых. Градов с ходу поинтересовался, а не может ли помочь Кудрявцев с чеками в магазин «Берёзка». Не подозревая, с кем имеет дело, Александр пообещал. Позже достал лупоглазому пятьдесят рублей Внешпосылторга серии «Д». Это была наживка, опер исправно заплатил и попросил реальную валюту – доллары. Не вопрос, сторговал небольшую сумму и связался с ментом-провокатором. Договорились о встрече на углу Большой Подъяческой и Садовой; по иронии судьбы Кудрявцеву исполнилось в этот день 22 года. Подарок от опера ему запомнился навсегда - Градов потащил ничего не понимающего парня в отдел милиции через дорогу. В своём кабинете пригласил понятых и обыскал. Было изъято 3 купюры по десять долларов США и к изумлению Кудрявцева пакетик с анашой – на срок вполне тянуло. Затем вербовка по традиционному сценарию: