Вадим Яловецкий - Источник сообщает

- Нет, не работаю. Иван Иванович. Как раз об этом хотел с вами поговорить. Трудоустраиваться надо, но на стройку по специальности не хочу, там времени не хватает на…, - агент замешкался, - в общем, для заданий и за матерью уход нужен. Может, посодействуете о переводе под прикрытие? – Робко спросил Кудрявцев.

Куратор поднял глаза:

- Ты в системе сколько?

- Четвёртый год, в личном деле должно быть зафиксировано.

- Понятно, а с алкоголем дружишь? - Вопрос оказался неожиданным, Кудрявцев кивнул головой. – Тогда посиди, я сейчас.

Иван Иванович вышел в соседнюю комнату, о чём-то переговорил. Через пару минут на столе стояла поллитровка и классическая закуска – плавленый сырок, кильки в томате, шматок сала и коряво нарезанная половинка ржаного хлеба.

- Давай-ка помогай.

Приятные хлопоты в момент завершены, звякнули стаканы, затем проследовал классический российский ритуал. Молодой и старый выпили, закусили. Задымили: куратор свой «Беломор», осведомитель – болгарские «Родопи». Настало время что-то сказать:

- По поводу твоей просьбы, Саша, слушай сюда: я такие вопросы не решаю, могу только ходатайствовать и поговорить с начальством. Оформить документы, перевести тебя на ставку надо заслужить. У меня был агент, проработавший намного больше твоего. За успешное дело даже был представлен к государственной награде. Трудился на одном месте и в штат не рвался. Ты молодой сотрудник, комсомолец, армию отслужил; можешь даже заявление подать в школу милиции. Навыки оперативной работы имеешь, проинструктирован и деле побывал – всё в твоих руках.

- Нет, нет, Иван Иванович, я в милицию не стремлюсь. Лучше уж так. Сейчас я уже больше трёх месяцев без работы. Вы знаете, могу загреметь под статью о тунеядстве. Это хорошо, что в новых паспортах штамп о месте работы теперь не ставят. Хотелось бы как-то определиться.

- Специальность у тебя хорошая, денежная и востребованная. На любой стройке возьмут, посодействовать? Под статью не загремишь – прикроем. Но на работу конечно надо.

- Знаю. Вы меня не поняли – я вообще не хочу работать сварщиком. Вот «Галёрка» у Гостиного Двора, моя тема. Спикули там всякие, барыги, фарца – тут мне комфортно. И пользы больше, нежели после смены, на одеревеневших ногах и «зайчиками» в глазах, тащиться на «пятак».

- Понятно, я инициативу только приветствую. Наперёд хочу предупредить, если кадры дадут добро, тебе придётся работать по другим схемам. Возможны командировки или на пару-тройку дней сесть в ИВС, подсадным. Ты меня понимаешь? Это уже другой уровень, я тебя не пугаю, просто ты должен знать. Поразмысли на досуге.

Поболтали по работе и просто за жизнь, пора было расходиться.

- Ну, будь здоров. Иди первым, на неделе свяжись со мной, что-нибудь прояснится.

Иван Иванович проводил парня до двери. Вернулся в комнату, переложил в папку исписанные листы, налил себе стопку и задумался. Прошло больше трёх десятков лет с тех пор, как двадцатилетний Ваня Усольцев поступил в училище МВД. Он хорошо помнил свою послевоенную форму: китель, пахнувшую кожей портупею, хромовые сапоги и бриджи. А дальше как положено служба, ранения, редкие награды и звания - обычный винтик в огромном механизме государственной правоохранительной системы. Если возникали сомнения в несовершенстве законов, а то и вовсе крамольные мысли о правильности выбранного пути, то подобная ересь глушились алкоголем. Позже служивый оброс коростой равнодушия, годами наработанными штампами и превратился в бездушного исполнителя должностных инструкций. Со временем обжигающие сознание вопросы появлялись всё реже. Власть мощный стимул подняться над толпой и уверовать в справедливость выполняемых задач, зачем же терзать себя такими понятиями, как сострадание, жалость, незаконность деяний, демократия и прочими образами из либерального лексикона. С таким багажом жизненных ценностей, некогда бравый лейтенант ленинградского уголовного розыска дослужился до пенсии. Майор Усольцев за штат выведен не был и остался на подхвате – «сидел на бумагах» и работал с осведомителями. Однако, старые вопросы никуда не делись и с возрастом начали посещать майора всё чаще. Куратор опрокинул в себя стопарик водки и вышел в коридор. Постучался к хозяйке:

- Марья Ивановна, а Павел Евгеньевич не говорил, когда вернётся?

- Да, кто его знает, сколько там в поликлинике будет болтаться? Записан был на десять утра, должен скоро придти. Если дело какое, так я передам?