Сергей Ермаков - Охотник на отморозков

— У тебя капиталец миллионов на десять баксов, а ты от меня жалкими трестами тысячами хочешь откупиться! — возмутился майор. — Так не пойдет!

— Иначе и не будет! — ответил ему Барин. — Пойми ты, мне сейчас из страны дергать надо! Мне не до того будет, чтобы свои миллионы спасать! Их накроют, заморозят счета и все, я гол, как сокол! Все, что у меня есть наличкой, это эти триста тысяч, которые я для одного дела припас! Да я вообще тебя не пойму? Триста тысяч долларов это что, по-твоему, мало?

Барин, конечно, лукавил. Кроме производственных денег и комбинатовских счетов, у него водились еще денежки на тайном вкладе в Швейцарском банке на имя гражданина Кипра Лазароса Эрнандеса Пенью. Паспорт этого самого гражданина Эрнандеса с фотографией Барина, но без его слишком запоминающейся бороды лежал в укромном месте и ждал своего часа, который, похоже, пробил.

— Хорошо, — сломался Козловский, — я согласен на триста тысяч «зелеными» и сейчас. Уходим к вертолету.

— Погоди-ка, — остановил его Барин, — как мы уйдем, а эти все? Твои солдаты, и тут еще те, которые меня похитили. Какой у тебя план действия в дальнейшем?

— План прост, как все гениальное, — сказал Козловский, — сейчас мы с тобой выйдем и проследуем к вертолету. Вот и весь план. Кстати, где ключи от наручников?

— У этого, который меня похитил, — ответил Барин.

— Этот пьяница, что ли тебя заковал? — усмехнулся майор.

— Ты зря хохочешь, Козловский, — зло ответил Барин, — этот пьяница четырех здоровых парней в одиночку уложил в кафе! Как видишь его и наши менты не взяли, и мои «бультерьеры»!

— Ну, ты сравнил, Иосифович! — захохотал Козловский. — Своих дилетантов с моими бойцами! У меня любой из «орлов» десятерых таких брахицефалов стоит! Они спецназ прошли на войне, а ты их каким-то алкашом пугаешь!

— Я не Иосифович, а Исаакович, — поправил Барин.

— Да, какая разница, все одно племя, — махнул рукой Козловский, — так что не бзди. Я сейчас дам команду и их всех отправят к праотцам. Там на полу твои двое валяются тоже пьяные. Глушитель и Пистон, как этот пьяный воин сказал. Они тебе нужны?

— В общем-то, нет, — ответил Барин.

— Ну, и правильно, — согласился майор, — к чему нам лишние свидетели. Значит, и их тоже прикончим. Все равно, они тебя запозорили, а за это нужно ответ держать.

Барин и Козловский вышли в залу. Капитан Поторописька почтительно отступил от дверей и наклонил голову, ожидая от шефа дальнейших указаний.

— Начинайте одновременно, — приказал Козловский, — двоих бойцов наверх направь, пусть прикончат этого пьяницу, заодно, и отца этих шлюшек. Еще двое пусть идут в баню, замочат всех баб, а баню подожгут. А этих, — Козловский указал на мирно спящих Глушителя и Пистона, — сам завали. Мне двоих бойцов еще дай сопровождать меня и Виктора Исааковича до города. Ну, все действуй!

— Разрешите вопрос? — вытянулся в струнку Поторописька.

— Говори побыстрее, — приказал Козловский.

— Разрешите перед тем как теток завалить, использовать их по назначению!

— Действуй, как тебе покажется нужным, — разрешил Козловский, — только чтобы никаких трупов не осталось, все сжечь! Будете ждать вертолет возле опушки леса у реки минут через сорок. Хватит сорок минут?

— Ебстественно! (редактору — это не исправлять, новое словообразование) — отчеканил Поторописька.

— Выполняй! — приказал майор.

Поторописька заметался со скоростью ветра, а Барин и Козловский в это время побежали к вертолету. Оставшийся в салоне спецназовец скинул им веревочную лестницу, по которой сначала Барин, за ним майор, а потом еще один боец взобрались в салон. Вертолет медленно развернулся, поднялся в воздухе и взял курс в сторону города.

В это время на даче Барина капитан Поторописька отдавал своим отважным воинам четкие и немногословные указания.

— Вы двое в баню, — приказал он безмолвным людям в масках, — перекройте двери и ничего не предпринимайте, ждите нас всех, развлечемся. А вы двое быстро наверх, где спит этот алкаш, расстреляйте его и второго, и назад. Когда вы начнете палить наверху, мы тут же и этих двух в жопу раненых в зале приговорим. Потом в баню, веселится.

Перспектива «повеселится» вызвала оживление в рядах бойцов. Двое, среди которых был и тот, «негр», что помогал Шершню подниматься наверх, профессионально без скрипа взошли по лестнице и заглянули в приоткрытую дверь. В комнате ничего не изменилось. Мирно спал в обнимку с бутылкой пожилой дядька, а, закутавшись в одеяло с головой, в кровати лежал Шершень.