Сергей Ермаков - Охотник на отморозков

— У вас курица подгорела, а изнутри сырая! — сказал он. — Что за дела?

— Печь сломалась, — невозмутимо объяснила официантка.

— Ну, а мы-то чем виноваты, что у вас печь сломалась? — не понял Шершень. — Не умеете нормально готовить, не делайте.

— До вас никто не жаловался, — сквозь зубы сказала официантка.

— А что, и до нас кто-то эту курицу пытался есть?

Лиза прыснула от смеха. Официантка побагровела.

— Вы что специально надо мной издеваетесь? — вопросила она тоном оскорбленной Моники Левински, которой Клинтон отказал в продолжении близости.

— Да, нет, это вы над нами издеваетесь, — ответил Шершень, — такое ощущение, что вы эту курицу на углях пекли.

— Жену дома учить будете, понятно? — бросила официантка и, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь от стола.

— Вот это сервис, — обалдел Шершень.

— Да, брось, ты, — сказала Лиза, — черт с ней с этой курицей, вон у нас еще сколько всего! Бутерброды, мороженное…

— Дело не в курице, а в принципе, — объяснил Шершень.

— Весь мир не обнимешь, — повторила Лиза его слова, — сам же говорил. Нашел из-за чего кипятиться, из-за курицы. Или тебе денег жалко?

Шершню стало неловко. И правда, пригласил девушку в ресторан, а сам из-за курицы скандалит. Глупо как-то получилось. И нехорошо. Как будто ему денег жалко, которые за сырую курицу отдать придется. Да, у него этих денег…

В это время в зал, не раздеваясь, прямо в куртках зашли четверо зловещего вида парней. Хозяйской походкой прошли вдоль столов, оглядели присутствующих.

— Ну, вот, этих уродов тут только и не хватало, — хмуро буркнула Лиза.

— А кто это? — поинтересовался Шершень.

— Это те самые «бультерьеры», о которых я тебе рассказывала. Обычно они не здесь «пасутся», а в «Тоске», где народу побольше. Принесла же нелегкая!

— А нам-то до них какое дело? — спросил Шершень. — Мы сидим спокойно, кушаем недожаренную курицу.

Лиза посмотрела на Шершня скептически, как учительница на первоклашку.

— Мы-то спокойно кушаем, да вот им это вряд ли понравится. Начнут привязываться на пустом месте, я их знаю.

— Тогда встанем и уйдем, — сказал Шершень, — ты же сама это говорила.

Лиза кивнула, зловещие парни скинули куртки прямо на стойку бара, и подошли к бильярдному столу. Игравшая на нем пара моментально положила кии и ретировалась не только от стола, но и, вообще, из кафе «Сабрина». В зале повисла тяжелая атмосфера. Разговоры прекратились.

Двое из «бультерьеров» стали играть в пул, еще двое подсели к одиноко сидящим девушкам, которых наверняка знали, потому что сразу же стали гладить по коленкам, а те весело хохотали при этом. Шершню показалось, что все четверо то и дело поглядывают на него и на Лизу. Нет, не показалось, точно поглядывают. Не связано ли такое любопытство с его сегодняшним визитом в следователю Кузнецовой? Чаще других нагло таращился сидящий за столом невысокий сухощавый парень в надвинутой на глаза спортивной шапочке.

— Уставился Пистон, — негромко с раздражением сказала Лиза, — глаза не выпали бы. Может быть, правда, пойдем, домой, а?

— Мы же еще мороженого не поели, — ответил Шершень, — и вечер только начался. Чего нам их бояться?

— Вечер может плохо кончится, — вздохнула Лиза.

— Не бойся, — успокоил ее Шершень, — все будет хорошо.

Пистон тем временем подозвал какого-то парня, посетителя кафе и отправил его себе за пивом. Тот с радостью побежал исполнять просьбу «авторитетного бандита». Шершень внимательнее рассмотрел всех четверых под красочные комментарии Лизы.

— Вон тот, что сидит рядом с Пистоном, — взглядом незаметно показала Лиза, — его кличка Каратель.

— Фашист что ли? — не понял Шершень.

— Нет, Каратель, это от слова «карате», — объяснила Лиза, — он каратист, кирпичи головой ломает. Но каратист как-то не звучит, вот его и прозвали Каратель… хотя ему и в том смысле каратель подходит. Он эссецовец, садюга и придурок.

Каратель был крепким парнем с тяжелым лбом и короткой стрижкой. Он быстро курил сигареты одну за другой и при этом сплевывал прямо на пол.

— А вон тот, что играет в бильярд, узкоглазый, это Тамерлан.

— Это, который тебя ножом порезал, — уточнил Шершень.

— Да, он самый, — кивнула Лиза, — у него предки из ссыльных, он злющий, просто смерть. С головой не дружит с рождения. Наверное, при родах случайно уронили головой вниз.

— На лицо, — добавил Шершень.

Лиза сначала не поняла, а потом рассмеялась. Тамерлан играл медленно со смаком, любуясь своей значимостью. Из этой четверки он реже всех смотрел на Лизу и Шершня.