Владимир Шитов - Воровской общак

— Правильно, — ответил ему Савелий, к сказанному еще утвердительно кивнув.　

— Но тебе должно быть известно, что наша милиция не подкупна, — улыбнувшись, заметил Шаповалов.　

— Кое-кто на три куска баксов клюнул и ничего, не подавился, — напомнил Савелий Шаповалову недавнюю историю со взяткой.　

— Тот человек взял известные тебе баксы не потому, что он закоренелый взяточник, а обидевшись на тех сопляков, которые вздумали так дико над ним пошутить. Он знал, чьи это баксы, знал, что сотрудники ФСБ стоят у него в приемной и готовы как бешеные овчарки по дешевому навету профуры сожрать его — того человека, который лучшие годы своей жизни отдал служению своему народу. Взяв взятку, он проучил ретивых службистов и заставил их более рационально и обдуманно подходить к своим служебным обязанностям. Чтобы в будущем они не ломали лишних дров и не устраивали внеплановых пожаров. Теперь тебе, Савелий Григорьевич, понятен поступок того человека?　

— Только благодаря вашим комментариям… Скажите честно, Олег Игоревич, мое задержание не является ли вашей местью за мое неуважительное обращение когда-то с вами?　

— Разве в процессе беседы со мной я дал тебе повод почувствовать свое пренебрежение к твоей личности?　

— Вроде бы нет…　

— Я тоже считаю, что мы с тобой хорошо и откровенно поговорили.　

— Так как насчет вашей помощи?　

— Ты же слышал мой ответ!　

— А если подумать?　

— Если я раньше отказывался от взяток, то уж на старости лет не стану продаваться ни за какие деньги и идти на нарушение своего служебного долга, на попрание чести офицера…　

Когда конвоиры увели Лихоносова, Шаповалов откинулся на спинку кресла и с удовольствием потянулся.　

«Вот так! Голову городской группировки мы надолго, если не навсегда, оприходовали на казенные харчи. С оставшейся мелкотой нам расправиться будет легче. Как вовремя Зипунов подкатился со своим предложением! Толковый парень, с оперативной хваткой, но из-за разгильдяев из военкомата и своих мы его потеряли. Кровь из носу, но мы должны с Аркановым облегчить участь Зипунова, смягчить меру его наказания. Если потребуется, то обращусь к начальнику управления и прокурору».　

Едва дежурный водворил Савелия в камеру ИВС и ушел, как раздался стук в дверь, за которым последовало открытие кормушки. Подойдя к двери, Савелий увидел через кормушку лицо сержанта милиции по кличке Ушастик, являвшегося платным агентом его группировки.　

Они так хорошо знали друг друга, что могли в данный момент не представляться.　

— Как дела, Савелий?　

— Да вот стою в камере, в лыжи обутый. То ли лыжи не едут, то ли я вальтанутый. — Своей шуткой Савелий хотел дать понять менту, что его пребывание в камере — временное явление и он за свое будущее не волнуется.　

— Вот уж не думал тебя тут увидеть, — посочувствовал Ушастик.　

— Твой визит ко мне по собственной инициативе или деловой?　

— Копченый послал меня к тебе.　

— Зачем?　

— Хочет узнать, какие ему будут от тебя указания. Может, хочешь, чтобы я тебе что-нибудь передал?　

— А ты что, сегодня дежурный?　

— Сейчас за друга дежурю, потом за себя буду пахать.　

— Молоток! Хорошими друзьями обзавелся, — похвалил Ушастика Савелий. — Передай Копченому, чтобы он подготовился. Когда меня на третий день повезут к прокурору на санкцию, чтобы там в прокуратуре отбил меня от ментов.　

— Трупы могут быть, — заметил испуганно Ушастик.　

— Если менты не будут геройствовать, когда братва начнет меня освобождать, то ничего плохого им не сделают. Отделаются всего лишь легким испугом…　

При хорошей оснащенности группировки Савелия стрелковым оружием предлагаемая авторитетом операция для его быков не представляла никакой сложности. Правда, после ее осуществления Савелию пришлось бы перейти на нелегальное проживание или куда-то уехать. Но об этой проблеме Савелий сейчас не думал. Над ее решением он подумает позже в спокойной обстановке…　

— На сегодня организуй мне хорошую дачку, так как вашу баланду я хавать не хочу, — распорядился Савелий.　

— Передачу тебе я сегодня точно организую, а вот насчет освобождения из прокуратуры… Не знаю, получится что или нет.　

— Тебе нечего тут передо мной рассуждать! Твое дело передать Копченому то, что я сказал, — рассердился Савелий.　

— Мое дело петушиное. Я прокукарекую Копченому, а будет развидняться или нет, меня не касается, — обидевшись, огрызнулся Ушастик.