Владимир Шитов - Воровской общак

— Ну уж нет, начальник, такой расклад мне не подходит. Я уже стар, чтобы быть по дурости кому-то громоотводом. Вы сейчас, легавые, стали слишком грамотные, почти все с высшим образованием. Даже смогли самого Савелия повязать. Я в его игры не играю уже давно.　

— Но деньги Арканова, которые он дал похитителям в виде выкупа, у тебя обнаружены, — заметил Кладченко.　

— Они лежали в сейфе, ключ от которого вы нашли у Савелия, значит, все, находящееся в сейфе, принадлежит ему. А я всего лишь предоставил Савелию под его сейф место в своем подвале. Что он в него клал и хранил там, мне до фуфла. За аренду подвала он мне платил неплохие бабки.　

— То есть вы хотите сказать, что к преступной деятельности Лихоносова не имеете никого отношения и не знали, что он хранит в своем сейфе?　

— Да, я это утверждаю. Если я что-то и делал в услугу Савелию, так только вслепую и за магарыч. Вот, например, сегодня я со своей машиной подождал его около завода ЖБИ, дождался и оттуда привез к себе. Если бы вы мне не помешали и дали возможность отвезти его домой, то он мне за такую услугу купил бы ящик водки.　

— Получается, что вы из-за нас сегодня понесли убытки? — улыбнулся Кладченко.　

— В моем теперешнем положении о них лучше не говорить.　

— Егор Лукич, мне можно начинать записывать ваши показания в протокол допроса или это просто ля-ля?　

— Какое там ля-ля, если мне вы ни за что накинули хомут на голову и лапти к ногам подсовываете? Пишите в свой протокол все, что я вам сейчас сказал, — решительно потребовал Егор Лукич.　

— А вдруг Лихоносов заявит, что сейф не его, а ваш, что все находящиеся в нем ценности принадлежат вам?　

— С какого пупа он вздумает валить на меня такую чушь?　

— Сейчас ему дорожить тем, что ему уже не принадлежит, нет никого смысла. Тогда почему с больной головы всю бяку не свалить на здоровую? Он может заявить, что вы являетесь капитаном всего того шухера, который был в городе в связи похищением Аркановой, а то, что он привозил и клал в сейф в вашем подвале, всего лишь является вашей долей. Заметьте, что такая версия выглядит довольно реально.　

— А что, он мне такую подлянку может задвинуть? — округлив глаза в удивлении от сделанного открытия, заметил старик.　

В том, что Савелий был способен оговорить его, Егор Лукич не сомневался. Он слишком давно и хорошо знал хозяина нефтебазы, чтобы сомневаться в такой возможности. Так как ему не хотелось быть торпедой чужих интересов, Егор Лукич впервые в своей жизни давал работнику милиции правдивые и исчерпывающие показания.　

Завершив допрос Буланова, такова была фамилия Егора Лукича, Кладченко поинтересовался у него:　

— Если Лихоносов начнет катить бочку на тебя, ты на очной ставке с ним подтвердишь те показания, которые сейчас дал мне?　

— Я менять своих показаний не собираюсь. Пока что у каждого своя рубашка ближе к телу, — заверил следователя Буланов.　

Кладченко, отпустив свидетеля домой, задумался: «Я со стороны Буланова подстраховался, но мне одному дело Лихоносова не потянуть. Я не двужильный и не могу работать без отдыха. Я уже выдохся и выжат как лимон, тогда как необходимо провести еще массу неотложных следственных действий. Прежде всего дома, на работе и на даче Лихоносова необходимо немедленно сделать обыски, наложить арест на имущество, изъять документацию.

Пойду доложу начальнику следственного отделения, чтобы он подключил в помощь мне следователей. Можно посоветовать ему, чтобы он обратился к работникам уголовного розыска, которые выполнили бы эту работу в порядке отдельного поручения. Наверное, последний вариант будет более приемлемым, так как наши следователи и без моего поручения загружены своими уголовными делами, как ишаки».　

Когда Кладченко пришел к своему непосредственному начальнику майору Стукало, тот, выслушав его просьбу, сообщил:　

— Мне недавно звонил заместитель начальника УВД полковник Шаповалов, который интересовался результатом вашей ночной работы. Он мне сказал, что если нам с его стороны потребуется помощь, то он в ней не откажет. Так что можешь отправляться домой отдыхать. Все, что надо сегодня сделать, мы сделаем без тебя.　

По коридору изолятора временного содержания дежурный по отделу милиции подвел Савелия к двадцать первой камере. Остановив задержанного, он потребовал:　

— Разувайся!　

Снимая обувь, Савелий посмотрел на номер камеры и с горьким юмором подумал: «Хоть камера досталась мне без перебора», — но это было слишком слабым утешением для него.