Сергей Шевченко - Бродяга [СИ]

— Но прежде всего, смотри по обстановке. Готовых советов, как поступать в той или иной ситуации нет. Надо смотреть по обстоятельствам. Ничего, ты парень с головой, а это самое главное. Сам поймешь, какой линии придерживаться. Живи мужиком, ты ведь в армии был, так что в блатные не лезь. Время придет, сами позовут. Показал, как сделать торпеду [27] Торпеда — Своего рода непроницаемая капсула из пленки. Прячется в прямой кишке , чтобы она была твердой и компактной, как писать малявы [28] Малява — Записка, письмо , но большую часть времени, он все-таки рассказывал истории из своей жизни, или тех, кого хорошо знал. В каждой такой истории был заложен смысл, был урок.

— Учиться лучше на чужих ошибках, на чужом опыте. Конечно, придется тебе и самому горя хапнуть, но все же лучше быть подготовленным. Так что пока я рядом, не теряйся, пользуйся.

Север, впитывал информацию, как губка. Так они провели месяц без двух дней. За это время, Антона дернули на комиссию в наркологию. Комиссия состояла из трех человек; двух наркологов и одного психолога. Осмотрев Антона, вынесли вердикт — нуждается в лечении от наркомании. Север знал, что это значит. Четырнадцатая статья. На основании этого решения, судья дает четырнадцатую статью, а она гласит, что человек нуждается в принудительном лечении, так же это означало, что ни о каком условном сроке не может быть и речи. Однозначно тюрьма. Если раньше еще смутно лелеялись какие-то надежды, то теперь о них можно было забыть. Еще как-то зашел опер, вызвал Севера в комнату для допросов. Время было позднее, начало двенадцатого ночи. Оказалось, он на дежурстве, и от скуки решил навестить Антона. Принес с собой полтора стакана маковой соломки. Север попросил воды. Тот позвонил. Зашел попкарь. Опер отдал указание, и через пару минут Антон запивал соломку водой. Съел пол стакана, остальное оставил для пацанов. Опер жаловался на жизнь, на жену, на начальство. Был изрядно под мухой, явно нуждался в общении. Север рассказал пару приколов из своей армейской жизни. Николаевич заметно повеселел, предложил бухнуть. Антон не стал отказываться. Опять позвали служивого, наказал тому, чтобы арестант дожидался в комнате для допросов, а сам быстренько смотался к себе в кабинет. Притащил почти полную бутылку самогонки, пол батона и здоровенный кусок домашней колбасы. Пьянствовали до четырех часов, пока Коля не стал клевать носом. Смага была выпита, закуску съели. Север растолкал опера, — Николаич, службу проспишь, иди к себе. Поспи немного, тебе ведь дежурство еще сдавать.

Тот согласно закивал головой, — Иду, иду.

Придя в хату, Север бухнулся на нару и проспал без перерыва десять часов кряду. Никто его не беспокоил.

Дело закрыли неделю назад. Антон, ждал этапа на централ. И вот день настал. С утра начальник КПЗ зачитал список тех, кто едет на Львов. Его в этом списке не было. Решил уточнить, подозвал начальника к камере.

— Нет, ты не едешь.

— А в чем причина? Дело вроде уже в суд передали. Поинтересуйтесь, пожалуйста, а то я места себе не нахожу.

— Хорошо, вот этап отправим, тогда узнаю в чем там дело.

Начальник был неплохой мужик. Если с ним разговаривать не напрягая, всегда можно было договориться. Конечно, если просьба в пределах разумного. Это он, пошел на уступки и разрешил передачи не два раза в неделю, как раньше, а каждый день. Кормежка была никакая, а подпитка с воли сглаживала многое. Почти все смены за определенную сумму заносили на КПЗ водку. Кое с кем можно было договориться и насчет наркотика. Ганжубас почти не переводился. А с тех пор, как заехал Абдула, менты были готовы исполнять любой каприз. По вечерам, когда начальство уходило, и можно было не опасаться внезапных проверок, открывались кормушки, и арестанты, высунув головы наружу, могли общаться напрямую. Лиса вовсю крутил любовь с девчушкой из хаты напротив. Они часами болтали разную чушь. В камере девчонок, содержалось пять женщин, хотя хата была на четверых. КПЗ было переполнено. И только в восьмой хате, где содержались Абдула и Север, было положенное количество человек. Многие ждали суда, других держали следаки, а ведь были еще и суточники. Как-то раз к Радеховскому Мише приехала подруга. Суд у него был назначен на пятницу, а дело происходило в ночь с понедельника на вторник. Как она уломала дежурного, тайна покрытая мраком неизвестности. Факт, что она зашла в КПЗ с большущей торбой водки и закуски. Ее с Мишей поместили в комнату для допросов. Охрана к часу ночи была в усмерть бухая. Попкарь Юрик наливал водку всем желающим, пили почти все. Юрок притащил кассетник, врубил на всю громкость «Сектор Газа». Веселье продолжалось всю ночь. Интересно, что Мишина подруга благоразумно умудрилась среди ночи свалить, а Миша вернулся в свою хату. А вот охрана благоразумием не отличилась. Юрик вырубился в конце продола прямо на полу. Как не пробовали его разбудить, как не кричали, все бесполезно. В семь часов пришла пересменка. Но как ни странно, никто не пострадал. Через пару дней, Юрик опять был на дежурстве.