Владимир Колабухин - В поиске истины

С того самого дня 1503 года многое изменилось в Венеции, у людей появились новые заботы. Но Энрико Феррари потому и оказался сегодня в этой старой таверне у Большого канала, что никак не мог забыть о злодействе в таверне. Беспокоила и загадочно-насмешливая улыбка, скользнувшая по лицу Джованни, когда тот, довольный решением Верховного трибунала, покидал его мрачные стены. Да и весь многолетний опыт Феррари, его ум и чутьё подсказывали, что худосочный блудливый аптекарь и есть тот еретик, сгубивший доверчивого Рикардо. Но как это доказать? Ведь аптекарь тоже пил отравленное вино и… остался жив. Невероятно!.. Может, как рассказывал однажды знакомый лекарь, близкий к роду Борджиа, знавших толк в ядах, организм людей обладает неодинаковой устойчивостью к смертельным дозам различных веществ в зависимости от времени их введения в течение суток? И действительно в один период времени они могут убить, а в другой, даже в большей дозировке, остаются безвредными, а наивысшая сопротивляемость им — утром?

А Джованни? Пил отравленное вино вечером. Или для него это было — как раннее утро?

В голове Феррари будто ударила молния. Он рванул на груди тесёмки чёрного атласного плаща, чтобы легче дышалось, и громко хлопнул в ладоши:

— Хозяин!

Тот словно ждал этого зова, мгновенно вырос перед столиком.

— Слушаю, синьор!

— Бутылочку вина и пару бокалов.

Заказ моментально был исполнен.

— Можно? — услышал Феррари знакомый вкрадчивый голос, и сердце его замерло на миг.

Да! Аптекарь не изменил привычке проводить воскресные вечера в таверне, и, значит, он, Феррари, просто обязан не упустить сегодня свой шанс раскрыть наконец тайну Джованни Росси.

Он повернулся к двери:

— Входи, Джованни, входи. Я давно жду, — отозвался Феррари и указал на свободный дубовый стул. — Садись.

Вошедший — невысокий узкоплечий мужчина лет сорока, одетый в скромную поношенную блузу зеленоватого цвета, — испуганно попятился.

— Ну что ты, Джованни? Смелее. Это же твое любимое место.

Аптекарь нерешительно топтался в узком проёме.

— Отведаем? — предложил Феррари, показав на бутылку.

Тот неуверенно кивнул.

— Скажи мне, Джованни, — опять обратился к нему Феррари, когда они отпили из бокалов, — всё-таки это ты отравил Рикардо?

Аптекарь вздрогнул и отрицательно замотал головой.

— Ну-ну, Джованни. Опять ты за своё. Уж покайся, облегчи душу.

Джованни и на этот раз не произнёс ни слова, лишь нервно потянулся к бокалу. Осушив его, он продолжал молчать. Феррари ждал. И вот лицо аптекаря порозовело, он осмелел и с дерзкой ухмылкой бросил:

— Кто теперь докажет?

— Я, — сказал Феррари.

— Как же?

— Фактом твоей смерти. Отказавшись покаяться, ты подписал себе смертный приговор и сегодня умрёшь.

— Вы не посмеете… Верховный трибунал не простит вам, он признал меня невиновным.

— Посмею, Джованни, посмею. Своей смертью ты оправдаешь меня.

— Как это?!

— Я дал тебе яд, ты выпил его с вином из этой бутылки, и теперь часы твоей жизни сочтены.

Феррари впился глазами в лицо охваченного страхом аптекаря. Тот вдруг застонал и схватился за горло.

— Вы дали мне яд?

— Да. Так что покайся, и, быть может, я успею позвать для тебя лекаря.

— А для себя? Вы тоже пили это вино!

— Я последовал твоему давнему примеру не спать по ночам. А вот ты, как я слышал, вернулся к прежнему образу жизни. Значит, организм твой сейчас готовится ко сну и не будет сопротивляться яду. Я разгадал твою тайну, Джованни? Ты ведь так поступил с беднягой Рикардо?

Джованни сполз со стула и, скорчившись, стал кататься по полу.

— Помогите, — сдавленно простонал он.

Феррари встал, шагнул к нему и спросил:

— А ты покаешься, Джованни?

— Да. Да…

«Уловка удалась, — довольный собой, подумал Энрико. — Да иного исхода и быть не могло!»

Он выпрямился, хлопнул в ладоши:

— Хозяин!

Тот мгновенно вырос перед ним.

— Слушай и запоминай, хозяин…

Аптекарь, стоя на коленях у ног Верховного судьи, уже торопливо каялся в содеянном злодействе. Неожиданно он захрипел, глаза его закатились, на губах появилась пена.

Что-то дрогнуло в душе Феррари. Прежняя неприязнь к аптекарю сменилась тревогой: «И впрямь не отошёл бы он в мир иной…»

— Что с тобой, Джованни? Я согрешил, обманул тебя.

Но тот судорожно дёрнулся и снова растянулся на полу, раскинув руки.

— Святая Мадонна! — воскликнул хозяин таверны.

Он опустился на пол рядом с Джованни, расстегнул его блузу, приложился ухом к груди.