Николай Чергинец - Последний герой

Тот назвал свой домашний адрес.

— Мои ребята отвезут тебя домой, но к одиннадцати часам будь здесь как штык. Ты понял?

Комбат давно научился принимать удары судьбы. Но к такому повороту событий он оказался не готов. По пути домой он попросил остановить у ночного магазина, где купил бутылку водки «Стольная».

Он так и не сомкнул глаз, просидев до десяти утра со стаканом водки в руке. Разные тревожные мысли и предчувствия посещали его в это время. Он вспоминал Афганистан, свою роту, лица парней, которые не вернулись домой. Он вспомнил и тех, кто пережил кошмар войны, возвратился домой, но так и не нашел в себе силы привыкнуть к мирной тишине, или, как говорят психологи, преодолеть «синдром войны». Всем им Комбат говорил: «Не бойтесь трудностей, идите на них первыми, как в атаку. И тогда любой враг нипочем, любая высота будет ваша».

Теперь самое время самому воспользоваться своей наукой. И он встрепенулся. Холодный душ вернул ему ясность рассудка и способность к здравомыслию. Его уже не страшило то, что через некоторое время он может оказаться за тюремной решеткой. Комбат понимал: каждый честный человек должен нести ответственность за свои поступки.

Без четверти одиннадцать утра Комбат уже входил в ночной клуб «Пеликан». Но плечистые охранники предупредили его, что Валдая нет и ему придется подождать.

Шло время, однако ни Валдай, ни его адвокат не появлялись в клубе. Когда они наконец приехали, Комбат просидел в баре ночного клуба почти пять часов и выпил около десяти порций кофе.

Они появились, когда стрелки часов перевалили за четыре часа вечера. Адвокат, которого он так и не успел как следует рассмотреть прошлой ночью, буквально светился от радости.

— Порядок, Комбат, дело почти улажено, — сообщил радостную новость Валдай, когда они оказались в том самом кабинете, в котором провели всю прошлую ночь.

— Можешь считать, что ты освобожден условно-досрочно, — вставил пару слов адвокат Броник.

— Объясните толком, что все это значит? — Комбат не скрывал раздражения. — Сначала вы предлагаете встретиться в клубе в одиннадцать часов дня, но на встречу не приходите. Я торчу здесь целый день как проклятый, впору сойти с ума от всевозможных догадок и предположений. Потом вы приходите и объявляете, что я освобожден условно-досрочно. Получается ерунда. Что происходит, черт бы вас побрал?

— То, что никто не будет подавать на тебя в суд, — ответил Валдай. — Ты как был, так и остаешься свободным человеком. Правда, Бронику, — кивком он указал на адвоката, с которым Комбат так и не имел чести познакомиться, — придется некоторое время попотеть, чтобы состряпать кое-какие бумаги… Но не беспокойся, в этом деле он дока.

— Паша, по традиции следует обмыть удачную сделку, — вдруг предложил адвокат.

— Сделку?! О какой сделке идет речь, черт побери?! — воскликнул Комбат, обращаясь к Валдаю.

— Не цепляйся к словам, — отмахнулся тот, вынимая из буфета бутылку водки «Финляндия». — Главное, что дело решено миром.

— Но я хочу знать, — настаивал Комбат. — В конце концов, я имею на это полное право!

— Зачем тебе знать? Все равно ты ни черта не фурычишь в этом бизнесе. Главным для тебя должен быть результат. А он в твою пользу. Ну пришлось кое-кому уступить, кое-кому заплатить, и нам пошли навстречу, — разливая в рюмки водку, объяснял Валдай. — Давай выпьем за успешное предприятие. — Он сунул в руку Комбата наполненную рюмку, а затем чокнулся с ним.

В тот день Комбат рано вернулся домой. Едва переступив порог комнаты, он рухнул на диван и погрузился в сон.

Он спал весь вечер, всю ночь и половину следующего дня. А через три или четыре дня ему позвонил Валдай и просил срочно подъехать. Когда Комбат появился, он отправил его с адвокатом в прокуратуру. Здесь он снова увиделся с «желторотиком» — тем самым Эдиком-Спидвеем, которого надеялся больше никогда не встретить на своем жизненном пути.

Оказалось, Валдай и его адвокат сумели представить дело так, что от чрезмерной дозы спиртного с амбалом якобы случился сердечный приступ. Комбат выступил лишь в качестве свидетеля этого происшествия. Он так и не узнал, кому и что пришлось уступить, кому и сколько заплатили. И вот теперь, через полгода, Валдай вспомнил о Комбате.

— Ну здравствуй, Комбат, — как давнего друга, приветствовал его Валдай.

Рубцов посмотрел на парней. Он хорошо помнил тогдашнее недоверчивое выражение лиц этих ротвейлеров, преданных своему хозяину. В руке одного он заметил видеокассету. Потом он перевел взгляд на Валдая.