Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

Он только сейчас начал понимать, как нужен был ему такой компаньон, как Санька. Именно такой: трусоватый и жадный до денег. С другим бы ему было хуже. Не было бы твердости, уверенности. Рядом со слабым легко казаться сильным.

Казаться сильным… Именно этого ему всегда больше всего и хотелось. Природа щедро одарила его тем, чего другим порой так не хватает. Высокий рост, светлая мягкая волна волос, светлые, холодного отлива глаза. Он сам сознавал, что есть в нем та сила, которая повелевает людьми. Куда приложить эту силу, он не знал.

Где-то, на каком-то этапе размышлений, углубленный в себя, Зубарев вдруг почувствовал озлобленность и презрение к людям — людишкам, которые не понимают, как прекрасна жизнь, если ею пользоваться в полной мере. Что они понимают? Получают свои сто двадцать, тянутся от получки к получке, да еще и смеются:

— Не в деньгах счастье.

Правильно, не в деньгах. В том, что их не надо считать, вот в чем человеческое счастье. Не трястись над трамвайной копейкой, не канючить сдачу у таксиста, не выискивать, что подешевле в ресторанном меню. Ко-зяв-ки…

Он поехал на Курилы, твердо зная, зачем — сколотить большую деньгу. И получал — дай бог иному профессору, почти пять сотен. Но желанная уверенность, то самое счастливое успокоение — ум есть, здоровье есть, сила есть, деньги есть, молодость есть, что еще надо! — не приходили. К своему удивлению, он и на Курилах встретил людей, подобных его московским друзьям. Они бесили его своей уверенностью, своим благодушием, своим — таким мизерным — счастьем. Соседа своего, Федора Ивановича, Зубарев в душе презирал и относил к тому же разряду козявок, не понимающих, в чем счастье. Двенадцать лет коптит в этой богом забытой дыре. Уже денег — куры не клюют, три квартиры кооперативные мог бы давно купить где-нибудь в теплых краях.

— Понимаешь, Юра, я эту землю люблю. И работу свою, именно здесь, люблю. Вырви меня отсюда — засохну, как редиска!

Что можно любить в этой глуши? Как можно любить работу? Как можно терпеть, чтобы живые деньги лежали на книжке? Это не укладывалось в голове Зубарева. Непонимание рождало презрение, а презрение переходило в злость. С такими деньгами он бы показал, как надо жить!

Но денег хватало только на длинный северный отпуск. Потом надо было снова ехать и работать. После Рижского взморья, после легкой, рассеянной жизни — опять на край света. Шуровать на камбузе с его данными. И кому — ему! — указывают, как надо жить, и кто — эти Федоры Иванычи, которые дальше собственной квартиры света не видали.

— Эх, не клевал тебя жареный петух в то самое место, Юрка. Тебя послушать, так земля для того и вертится, чтобы ты мог покататься.

Эти душеспасительные беседы Зубарев ненавидел. Сейчас Федор Иванович будет хлопать своей сковородкой — ладонью, жесткой, как копыто, — себя по загривку, говорить, что трудовую копейку горбом зарабатывать надо, а заработав — беречь. Примитив…

Денег хотелось сразу и много. Когда Милютин принес оружие, будто что-то толкнуло Юрия в грудь: вот он, твой шанс. Другого может не быть. Один раз риск — и дальше все пойдет как по маслу. Если, конечно, м-но-го возьмут. А нет — еще раз придется рискнуть. И так — до тех пор, пока денег не добудет достаточно для той жизни, которая запроектирована.

И вот — риск позади. Он все правильно рассчитал: затеряться в стране проще простого. Тем более, что они — не рецидивисты, милиция их в своих картотеках не имеет. Они — новички, но не дурачки. Санька — тот пачки лотерейных билетов хотел схватить: вдруг «Волгу» выиграют! Тюря, да их по номерам быстро прикнопают.

Нет, лишь бы Милютин из Хабаровска выехал, а уж за себя он был уверен. На трех перекладных добрался до Новосибирска, кому в голову придет искать его здесь, за семь тысяч километров.

— Кажись, есть такой паренек, — говорил между тем проводник вагона № 9 двум молодым людям в новенькой железнодорожной форме. — В четвертом купе едет. Непьющий, кажись.

— Надо бы документы нам его проверить.

— А чего ж? Только под каким соусом?

— Соус мы, батя, сами придумаем. Ты только впереди нас иди, с билетами.

ПРОТОКОЛ

При задержании на станции Буй Кировской области гражданина Зубарева Юрия Владимировича присутствовали бригадир поезда № 7 Ермишин В. Ф., проводник Илюшко Ф. Г.

У гражданина Зубарева изъято денег на сумму 10 458 рублей, почтовая квитанция № 181 от 13.12, расческа, папиросы «Волна», конфета «Премьера». В чемодане обнаружен револьвер системы «Наган», год выпуска 1930, с пятью боевыми патронами.