Андрей Воронин - Спецназовец. За безупречную службу

Впрочем, Юрия послали сюда не затем, чтобы строить догадки. Посему, дождавшись настоящей темноты и убедившись, что полицейский «уазик» по-прежнему, как приклеенный, торчит на парковке у памятника казачьему атаману Стеньке Разину, Якушев отправился на разведку. У него хватило ума заранее, еще в Москве, сложить все необходимое в простую дорожную сумку, а сумку прихватить с собой в номер, так что трудностей не возникло: он просто вышел из номера, прошел в конец пустого коридора, осмотрел пустой и не сказать, чтобы очень чистый туалет (слово «люкс» здесь не предусматривало наличия в номере такой роскоши, как отдельный санузел; это обстоятельство, с точки зрения любого цивилизованного человека, возмутительное, Юрию представлялось просто забавным), открыл окно, выбросил в темный внутренний дворик сумку и выпрыгнул следом.

Беспокоить местных стражей порядка, пытаясь вывести «ягуар» из его временного стойла, он не стал. Остановленный им в двух кварталах от гостиницы бомбила на любовно тюнингованной под заряженный спорткар дряхлой вазовской «шестерке» очень удивился, когда на вопрос, куда ехать, Юрий ответил:

— Извини, командир, я не местный. Забыл, как он называется, этот район. Там еще завод какой-то — приборостроительный, что ли…

— Шанхай, — не скрывая недоумения, подсказал бомбила. Уяснив, казалось бы, маршрут, он отчего-то не спешил отправиться в путь, действуя вопреки железному кредо всех, сколько их есть на свете, таксистов: время — деньги. — Что, прямо на завод?

— Зачем мне ночью на какой-то завод? — в свою очередь, изумился Юрий. — Приятель у меня там живет, сто лет не виделись.

— Приятель? — с непонятной интонацией протянул бомбила и, подумав, загнул цену, показавшуюся Юрию непомерной даже для ночного тарифа.

— Не дороговато? — спросил Якушев. — За такие бабки до настоящего Шанхая доехать можно, который в Китае!

— И деньги вперед, — потребовал бомбила. А потом, получив требуемую сумму и уже тронув машину с места, как бы между прочим уведомил пассажира о том, что, во-первых, всегда держит под рукой монтировку, а во-вторых, проходил срочную службу в доблестных воздушно-десантных войсках.

Судя по округлому брюшку и серебрившейся в свете уличных фонарей седине на висках, было это давненько. Юрий поздравил водителя с прошедшим, промолчав о том, что и сам начинал топтать кирзу именно в ВДВ: братание с этим пузаном, от которого со страшной силой разило застарелым потом, не входило в его планы точно так же, как и взаимные подозрительные вопросы — кто где служил и по какому праву причисляет себя к десантникам, — коими, равно как и последующим мордобоем, неизменно сопровождается каждый день Ильи-пророка. Кроме того, такое признание явно не пошло бы на пользу делу: бомбила явно опасался своего пассажира, который, в отличие от него, действительно смахивал на бывшего десантника, и, чего доброго, мог, окончательно струсив, отказаться от поездки.

По прибытии на место все недоумения Юрия развеялись буквально в два счета. Почему этот окраинный район, застроенный преимущественно складами и почти нежилой, в городе прозвали Шанхаем, оставалось только гадать, и это было единственное, чего Юрий так и не уразумел. Во всем остальном наступила полная ясность: местечко было глухое, и таксист действительно сильно рисковал, согласившись на ночной рейс сюда в компании рослого, плечистого и совершенно незнакомого ему пассажира. Фонарей тут почти не было, а те, что были, горели через три на четвертый. Фары «шестерки» выхватывали из мрака заросшие чахлым бурьяном обочины, уродливые бетонные заборы, складские ангары и низкие кирпичные лабазы, вросшие в землю так, что в них надо было спускаться по ступенькам, как в погреб. Чтобы не нервировать бомбилу, который не столько смотрел на дорогу, сколько опасливо косился вправо, стараясь прикрыть бок локтем от возможного удара ножом, Юрий попросил остановиться, как только увидел в темноте тускло освещенное окошко. Выбор оказался удачным: выйдя из машины, он сразу увидел впереди и справа рдеющие в вышине красные позиционные огни на трубе котельной — надо полагать, заводской.

Пока Юрий любовался красными искорками в темном небе, таксист испарился, сделав это так тихо и быстро, как только позволяло его транспортное средство. За забором, напротив которого Юрий остановил машину, проснулась и, лязгая цепью, принялась с истеричным лаем метаться по двору собака. Голос у пса был сиплый, сорванный, и Юрий поспешил убраться подальше, дивясь тому, какие тут все, оказывается, нервные.