Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

— Да, ребятушки, — разглядывая стоящий среди папоротников автомобиль, протянул Петр Кузьмич, — если это здесь, то я вынужден извиниться за все разы, когда мне случалось обозвать вас лентяями. Тащить труп в такую даль…

— Три трупа, — поправил Горшенин, выключая зажигание.

— Тем более, — сказал Стрельцов. — В такую даль, по такой грязище, и вернуться вовремя, да еще и на чистой машине — это подвиг! Вернее, качественный, глубокий прогиб. Знал бы — выписал премию.

— Оно и сейчас не поздно, — как бы вскользь заметил Кайман, вынимая из наплечной кобуры пистолет и деловито проверяя обойму.

— Прогиб перед начальством — не убийство, у него короткий срок давности, — назидательно сообщил Стрельцов. — В данном случае этот срок уже истек, придется вам подождать другого случая.

— Поднят ворот, пуст кайман, — тихонько пропел Горшенин и хихикнул.

Кайман красноречиво посмотрел на него, на пистолет и снова на него, словно прикидывая, не пустить ли шутки ради оружие в ход.

— Нихт шиссен, — быстро сказал Горшенин и поднял руки.

— Хватит валять дурака, — призвал подчиненных к порядку Стрельцов. — Ну, где он, этот старый клоун?

— Грибы собирает, — предположил Кайман.

— Или рыдает на могиле друга, — выдвинул встречную версию Горшенин.

— Хрен он ее найдет, — уверенно заявил Кайман. — В том осиннике все места на одно лицо, никаких примет.

— Может, выйдете посмотрите? — сдержанно предложил Стрельцов. — Или мне прикажете идти?

Охранники безропотно полезли из машины, держа наготове пистолеты. Здесь, в лесу, это не могло вызвать нареканий со стороны полиции, и, хотя острой необходимости в демонстрации огневой мощи не было и не предвиделось, Петр Кузьмич не стал их одергивать. Любовь к оружию заложена в каждом мужчине на генетическом уровне — не природой, конечно, а матерью-историей, на всем протяжении которой жизнь мужчины и его семьи зависела именно от оружия. Так что пусть ребята потешатся, тем более что обстановка к этому весьма располагает: молчаливый, будто вымерший, осенний лес, мрачное местечко — кусты, елки да папоротники, стоящая посреди всего этого пустая машина, полное безлюдье…

Озираясь на всякий случай по сторонам, словно и впрямь ждали нападения из засады, «гвардейцы» приблизились к автомобилю Лиса. Горшенин открыл дверцу со стороны водителя и заглянул в салон. Он сейчас же отступил от машины на шаг и взял пистолет на изготовку, обхватив пальцами левой руки ладонь правой, как будто собрался вести прицельный огонь. Лицо у него теперь было напряженное, ищущий взгляд так и шарил из стороны в сторону, пытаясь проникнуть сквозь пеструю путаницу ветвей. В кустах вдруг вспорхнула, часто молотя крылышками и сбивая с веток желтые листья, мелкая лесная пичуга. Горшенин резко развернулся на звук всем корпусом, вскинув пистолет, и лишь в самый последний миг расслабил уже начавший давить на спусковой крючок палец.

— Что там, Слава? — опустив стекло, негромко окликнул его Стрельцов.

— Машина угнана, — сквозь зубы сообщил охранник, водя стволом вокруг себя с таким усердием, словно пытался взять на мушку сразу весь лес. — Замок зажигания вырван с мясом, провода оплавлены — заводили напрямую, я так еще в пятнадцать лет забавлялся.

От владевшего Петром Кузьмичом благодушного настроения вмиг не осталось и следа. Кто, зачем и, главное, как все это подстроил, еще предстояло выяснить, но сначала следовало выбраться из ловушки, которую, без всякого сомнения, представляло собой это место. Тот, кто раскинул этот силок, явно был большой затейник — на это прямо указывал варварски вывороченный замок зажигания. Автомобиль, подобный тому, что стоял сейчас в гуще мертвых осенних папоротников, защищен от угона массой мудреных, хитро засекреченных электронных устройств и систем. Чтобы обойти все эти противоугонные механизмы и «секретки» и запустить двигатель (да так, чтобы через сто метров он не заглох окончательно и бесповоротно), нужно не только обладать определенными навыками, но и иметь в своем распоряжении кое-какие приборы и инструменты, наличие которых автоматически исключает необходимость пачкаться и рисковать, напрямую соединяя сыплющие искрами оборванные провода. Таким образом, выломанный замок представлял собой официальное объявление войны, эдакий издевательский меморандум о намерениях: ага, попались, голубчики! Ужо я вас!

Петра Кузьмича окатило волной ледяного кладбищенского холода. У него будто пелена с глаз упала: он вдруг понял, какого свалял дурака, убедив себя, что все идет своим чередом, а главное, купившись на это дурацкое письмо. Как будто взломать электронный почтовый ящик старого осла — это какая-то проблема! Экстренно и неотложно… Что такого экстренного могло у него стрястись, что надо было назначать встречу у черта на рогах, в лесу, буквально за сутки до отлета? Да он и слов-то таких, поди, не знает — экстренно…