Андрей Воронин - Русский брат. Земляк

— С вами все в порядке? — наклонился Семичастный к Зибе. — Помогите ей подняться, жлобы чертовы. Господи, да это хаджиевское дите. Куда ты спешила, девочка? Могли ведь и пулю влепить.

— Хотела устроить сюрприз.

— Считай, что устроила. Пошли в кабинет, — Семичастный отыскал глазами секретаршу, отлепившуюся от стены. — Возьми щетку и отряхни ее как следует.

— Со мной еще человек, — Зиба на долю секунды запнулась, так тяжело ей было выговорить это слово. — Муж.

— Ребра целы? — дружелюбно спросил хозяин.

Алексей поднялся на ноги, молча кивнул и стал заправлять выбившуюся из брюк рубашку.

— Денька три придется походить в темных очках. Сам виноват. Или у вас в семье хобби — влезать в авантюры? — он опять обернулся к Зибе, которую последний раз видел девочкой. — Уже замужем. С ума сойти. Годы улетают так, что очухаться не успеваешь.

— Я думала, вы меня не узнаете.

— Хочешь обижайся, хочешь принимай как комплимент, но ты на лицо почти не изменилась. Та же черноглазая девчонка, которую я учил рыбу ловить. Можно подумать, сам умею.

Они прошли в кабинет, отделанный мореным дубом и карельской березой. На столе, подоконниках, на полу валялись факсы, копии договоров, толстые каталоги.

— Не обращай внимания на бардак — я по-другому работать не могу. Как отец? Передай ему выговор за то, что не позвал меня на свадьбу.

— Это я виновата. Терпеть не могу быть героиней шумных сборищ. Свадьбы, можно сказать, не было, мы с Алексеем сразу укатили на курорт.

— Да ладно, я шучу. Присаживайтесь, — Семичастный смахнул с дивана бумаги. Что будете пить?

Алексей смотрел на этого человека, похожего на добродушного породистого пса, и не видел в его глазах бегающих бликов нечистой совести.

— Я, можно сказать, тут живу, поэтому все под рукой, — он открыл один из шкафов, достал початую бутылку «Реми-Мартин» и три хрустальные рюмки, зажав их между пальцами. — За ваш союз. Счастья и успехов.

— Геннадий Афанасьевич, у меня к вам попутно одно дело, — Зиба отпила глоток и поставила рюмку на пол, рядом с диваном — до стола было далековато.

— Я весь внимание, — Семичастный не глядя нащупал пачку сигарет.

Умные собачьи глаза выползли из-под отечных век, мешками расползшихся на полщеки. Это и в самом деле были мешки — из плотной прокопченной сигаретным дымом кожи.

— Помните как отмечали первомайский праздник у нас на даче?

— Ты так веселилась, что потом вырубилась и свалилась спать.

— А что было потом?

— Ты могла бы давно спросить об этом у отца. Ничего особенного. Часиков до двенадцати валяли дурака. Правда, поутихли немножко. Мы-то знали, что тебя и пушечный выстрел не разбудит, но из уважения к отцу старались сильно не шуметь. После полуночи оттранспортировали нас в город. Кто-то был с микроавтобусом, кажется, Лобачев. Его водитель всех нас развез по очереди.

— Давайте вернемся назад. Вы хорошо помните тот момент, когда я прибежала домой и вырубилась?

— Детка, прошло не меньше десяти лет. Если бы ты мне тогда шепнула хоть слово, дала задание, — Семичастный улыбнулся потревожив сразу все складки: на лбу, на щеках, на короткой шее.

— Попробуйте вспомнить. Вы были в доме?

— Вроде да. Хотели поиграть в «сочинку» с твоим отцом, потом я разбил шаром оконное стекло и мы решили заняться чем-нибудь более безопасным. Спустились вниз, закусили немного. Тут как раз ты появилась.

— Незадолго до меня или сразу после входил со двора кто-нибудь?

— Даже если б я сидел тогда трезвым как стеклышко и то бы не ответил. Понимаешь: настроение. Иногда все сидят — с места не сдвинуть. А тут дурачились, веселились, бегали туда-сюда… Ты мне сперва растолкуй в чем дело.

— Один из вашей компании решил развлечься с двенадцатилетним ребенком. Я ведь свалилась спать не от усталости. От шока, от ужаса. Потом отшибло память, и я не могла объяснить отцу — почему не желаю больше ездить на дачу.

У Семичастного отвисла нижняя губа с прилипшей сигаретой.

— Меня ударило только десять лет спустя. На том самом месте — возле забора, в кустах.

— Подожди, так ты не рассмотрела его лицо, в чем он был одет?

— Во-первых, было уже темно. И потом он схватил меня сзади. Но это точно был один из гостей, я узнала запах коньяка, который вы все пили.

Семичастный почесал затылок короткими пальцами с выпуклыми желтоватыми ногтями.

— Теперь ты подозреваешь любого из шестерых. В том числе и меня.

Зиба промолчала.

— Отца, значит, не собираешься посвящать?