Андрей Воронин - Русский брат. Земляк

Какой еще вид транспорта могли они выбрать — «Фольксваген» майора или «Тойоту» Зибы? После темной истории с полетом на опытно-экспериментальный завод Левченко уже не имел возможности подступиться к вертолетному парку ФСБ.

Конечно, мотоцикл тоже имел кучу очевидных недостатков. Он слишком бросался в глаза. Но в обстановке учений, обстановке, приближенной к боевой, когда люди и техника в огромных количествах перемещаются на территории, равной маленькому европейскому государству, когда грохочут взрывы и горит сухая трава, никто ничему не удивляется.

Мало ли что там придумало начальство, скажут себе солдаты или командир, увидев двух людей в форме на скоростном мотоцикле. Но вот что скажет человек, который охотится за Рагозиным? Наверняка заподозрит неладное. Они первыми должны заметить его, хотя это задача почти неразрешимая.

В любом случае лучшей альтернативы нет. Бегать за генералом, прячась по кустам, несерьезно.

— Ведь у Стрелка завтра будут те же самые проблемы, — сказала Зиба в последний вечер перед «Смерчем», примерив на себя камуфляж, солдатские ботинки и каску.

— Здесь ты ошибаешься, — ответил Левченко. — Ему хорошо известны повадки Рагозина. За два дня учений тот исколесит вдоль и поперек весь район. Достаточно выбрать надежное укрытие, по крайней мере, возле шоссе, и можно быть уверенным, что генеральский джип рано или поздно там появится.

С огромными ухищрениями, по косвенным признакам и случайным обрывкам разговоров Мастера майор выведал общие контуры плана. После гибели Рагозина пресс-центр Министерства Обороны сделает официальное заявление о трагическом инциденте. О том, что обстоятельства выясняются, но предварительные результаты расследования говорят о фатальной случайности. Покойный министр не любил отсиживаться в штабе, стремился всегда наблюдать действия своих подчиненных вблизи, своими глазами. В этой ситуации шальной выстрел оказался роковым…

После этого известный патриот России генерал Мальцев соберет пресс-конференцию. Он заявит, что министра убили и это составная часть заговора против российской армии, нацеленного на ее развал. После урезания расходов на современные системы вооружений, распродажи наших военных технологий за рубеж, сокращения общего числа офицерских должностей, правительство задумало приступить к самому разрушительному этапу военной реформы. Для этого понадобилось убрать любимого в войсках генерала, чтобы заменить его послушной марионеткой.

Эта речь будет сигналом к выступлению сторонников генерала среди офицеров дислоцированных в Москве и Подмосковье частей. В Москву будут введены войска, Президенту придется подписать указ об отставке правительства и введении особого режима управления. Мальцев с его патриотическими лозунгами будет прославлен как спаситель армии и Отечества, получит пост военного министра. О программе дальнейших действий майору ничего разузнать не удалось.

Он не знал, какую роль отводит ему Мастер во всем этом масштабном замысле. Верный своим принципам Белозерский старался задействовать на начальной стадии как можно меньше людей, а потом уже, по мере необходимости, привлекать остальных.

За день до начала учений Левченко решил попроситься на прием к начальству. Он уже не боялся раскрыть себя перед Мастером. Пусть даже у того есть осведомители здесь, на Лубянке. Завтра может быть поздно.

Просидев полчаса в приемной он выслушал известие о том, что начальник сегодня занят и обо всем, что касается его работы, Левченко узнает из ближайших приказов. Итак, человек в очках с тонкой золотистой оправой не желал больше тратить время на нерадивого сотрудника.

Левченко застыл на месте. Он не мог повернуться и уйти, не мог попрать все законы дисциплины и самовольно влезть в кабинет.

— В чем дело, майор? — спросила секретарша. — Строгий выговор это еще…

«Завтра все встанет на свои места, — решил для себя Левченко. — Или окончательно разладится.»

Аккуратно отстранив секретаршу, он потянул на себя дубовую дверь.

Полковник что-то писал, склонив голову.

— Я ему совершенно ясно все передала, — заскочила секретарша следом за Левченко.

— Идите к себе, — отпустил ее хозяин кабинета.

Левченко стоял навытяжку, ожидая малейшего намека, который походил бы на разрешение высказаться.

— Ты удивляешь меня все больше и больше, — произнес полковник. — Это уже что-то из ряда вон.