Андрей Воронин - Русский брат. Земляк

Попытался по картотеке ФСБ найти девушку, которую Белозерский прислал ему в напарницы в день демонстрационных полетов. Ничего близко похожего не нашлось, но лицо еще тогда, в самолете, показалось Левченко смутно знакомым. Такое запоминающееся соединение восточной красоты с жесткостью повадки.

Где он мог его видеть? Неужели память дает сбой в самый неподходящий момент. Видел на фотографии рядом с другой девицей — с каштановыми вьющимися волосами. Где, черт побери? Фотография чем-то его удивила, привлекла внимание.

Вот где — в каком-то стильном молодежном журнале! Среди рекламы мотоциклов, парфюмерии и новых рок-альбомов. Левченко сразу вспомнил снимок во всех подробностях: его напарница сидела на диване с высокой спинкой в классических голубых джинсах, кожаной безрукавке и ботинках на толстой подошве. Держала на коленях подругу — воплощенную хрупкость и нежность. Максим тогда поразился тому, насколько откровенно в молодежной прессе рекламируется лесбийская любовь.

Левченко всегда внимательно относился к прессе: читал, просматривал, кое-что запоминал. Библиотека ФСБ получала экземпляры практически всех периодических изданий, по крайней мере по Москве. Иногда Левченко просил сотрудницу читального зала запереть его до утра и пролистывал, просматривал все: от листка полуфашистского «Русского легиона» до московского варианта «Плейбоя». Он обращал внимание на все: на модные словечки, сплетни про «звезд», коммунистическую риторику, данные о столичном рынке недвижимости. Все это могло однажды пригодиться.

Пригодилось. Левченко переворошил в библиотеке тяжелые подшивки и нашел тот самый весенний номер. Съездил в редакцию. Зиба — имя оказалось настоящим, а он-то решил, что это странная кличка. Дочь скончавшегося в прошлом месяце банкира Хаджиева.

— Знаешь, я сама хотела найти тебя, — призналась Зиба, когда он ее разыскал. — После нашего полета все остальное теперь кажется пресным. Как у тебя сегодняшний вечер?

— После девяти согласен на любую авантюру.

— Не знаю, как-то пропал запал. Хочешь познакомиться с Алиной Стрелецкой?

— Знакомая фамилия? Она имеет какое-то отношение…

— Да, — не дала ему договорить Зиба. — Любящая жена. И моя близкая подруга. Это она свела меня с шефом. Кстати, нашу встречу лучше не афишировать. Он не любит внеслужебных контактов между своими людьми.

Дирижер в очередной раз отправился на гастроли без супруги. Тем временем в его квартире общались в непринужденной атмосфере три человека, связанные по службе.

— За шефа! — провозгласила тост Алина. — Если бы не он, мы бы вряд ли когда-нибудь встретились за одним столом. Положим, он порядочная сука. Между нами девочками говоря. И все равно — за него!

Ей уже и без этого бокала хватало. Подсев к Зибе, она стала расстегивать ей рубашку и целовать в крепкий смуглый живот.

— Извини, если мы тебя смущаем, — улыбнулась та майору. — А если нет: устраивайся поудобнее.

В комнате горел только зеленый торшер. Причудливо отсвечивали вазы цветного стекла, мерцала смятая фольга от шоколада. Нормальные мужские пристрастия никогда не были чужды Максиму, и он долго не мог оторваться от предложенного зрелища.

Два одинаково прекрасных тела сплетались и расплетались, стонали и вздыхали. Иногда они превращались в единое двухголовое и многорукое существо — оно судорожно агонизировало, чтобы через минуту застыть в блаженстве. Левченко даже не мог представить себе таких изощренных ласк. Несколько раз он порывался встать, расстегнуть пояс, потом стряхнул с себя наваждение и осмотрелся.

На полу валялась сумочка хозяйки, из которой та достала зажигалку. Носком ботинка майор придвинул сумочку к себе. Потом опустил руку и, не сводя глаз с умирающей и заново воскресающей для любви пары, кончиками пальцев дотянулся до цели. Остальное было делом техники.

«Жучок» в Алининой сумке очень скоро дал важный результат: Левченко смог услышать разговор Мастера с ее обладательницей.

— …Вы с ней потеряли всякое чувство меры, — прозвучал раздраженный голос шефа. — Танцуете вместе в ночном клубе, целуетесь.

— Мы так не договаривались. Я свободный человек. Интересно у тебя получается: ложиться в постель с твоими «клиентами» можно, а целоваться с любимым человеком нельзя.

— Какая свобода? Благодаря как раз «любимому человеку» на тебе достаточно много висит.

— Одно потянет за собой другое.