Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

Допив кофе, докурив сигарету и в полной мере насладившись приятным ощущением одержанной победы — далеко не первой и, конечно же, не самой крупной из одержанных им побед, но стоящей особняком в этом длинном ряду благодаря необычности выигранной битвы, — банкир Гронский вернулся к работе. Теперь, руководствуясь расшифрованными заметками Дмитрия Аполлоновича Крестовского, которого он про себя именовал «троянским вором», Александр Антонович составлял что-то вроде подробного описания маршрута, ведущего сквозь подземный лабиринт к таящемуся в его глубине кладу. Писать он старался простыми, короткими предложениями и предельно ясно — так, чтобы в этом руководстве для начинающих кладоискателей разобрался даже полный идиот.

Поймав себя на этом, Александр Антонович задумался. Накопленный в последнее время плачевный опыт совместной работы с Медведем и Злым подсказывал, что эта парочка может провалить даже такое простое задание, как безопасная прогулка по точно указанному маршруту. Не то чтобы они действительно были законченными болванами, неспособными самостоятельно завязать шнурки на ботинках; Медведь еще туда-сюда, но Злой-то наверняка таковым не являлся. Но им регулярно не везло, и Гронский догадывался, в чем причина этого невезения: ребята просто не умели быстро принимать правильные решения, если только речь не шла о простейших действиях вроде вышибания чьих-нибудь мозгов.

С Медведем все было более или менее ясно: это был просто тупой бык, динозавр времен горбачевской перестройки, не сумевший эволюционировать и каким-то чудом избежавший вымирания. А вот Злой был другого поля ягода. Он был, казалось бы, неглуп, но ступени его деловой карьеры вели не вверх и даже не вниз, а по кругу, в одной плоскости. Едва успев подняться с колен, он тут же снова падал мордой в грязь в результате очередной фатальной ошибки. Он словно притягивал к себе неудачи; Александр Антонович заподозрил бы в таком постоянном невезении некое мистическое вмешательство свыше, какой-нибудь злой рок, если бы не был опытным руководителем. Но, будучи таковым, он понимал, что все гораздо проще. Злому не хватало деловых качеств, смекалки и гибкости, необходимых для того, чтобы выжить в джунглях российского бизнеса.

Словом, доверять этой компании, состоящей из неудачника и откровенного дебила, ответственное дело нельзя. Но и альтернативы их кандидатурам Гронский не видел — разве что отправиться под землю самому, прихватив для компании Солоницына. Вводить в дело новых исполнителей ему не хотелось; к тому же Злой и Медведь уже бывали в тех краях и хотя бы знали дорогу к месту, где был застрелен Крестовский. Оттуда до тайника было совсем недалеко, и, располагая точным описанием маршрута, даже эта парочка могла справиться с работой.

Кроме того, оставлять исполнителей в живых Александр Антонович не собирался, считая данное мероприятие как раз тем случаем, когда человеческие жертвы просто необходимы, более того — неизбежны. А Злой с Медведем знали об этом деле так много, столько в нем напортили и так надоели Гронскому своей неуклюжестью, что пристрелить обоих сам бог велел. Казалось вполне логичным позволить им довести начатое до конца и получить заслуженную награду — не обещанную (пообещать-то можно что угодно), а вот именно заслуженную. То есть ту, которую они заслужили. По пуле в каждую тупую башку — вот и вся награда.

Александр Антонович вернулся к составлению своей шпаргалки. Он работал не торопясь, со вкусом — так же, как во время расшифровки записок Крестовского. Электрические часы тикали у него над головой, время неслось вскачь, но Гронский не спешил. Спешку в делах он считал одной из причин множества финансовых крахов — так же, впрочем, как и неоправданное промедление, продиктованное нерешительностью или ленью. Но в данном случае спешить ему было некуда. С момента смерти Крестовского прошло уже больше трех недель, и до сих пор не случилось ничего, что вызвало бы у него хотя бы тень беспокойства. За это время Злой и Медведь четырежды побывали на квартире убитого, всякий раз принося совсем не то, что нужно: то скверную ксерокопию каких-то мемуаров Дмитрия Аполлоновича, то нотариально заверенное свидетельство о дворянском происхождении рода Крестовских, то украденную Дмитрием Крестовским в каком-то архиве синьку со схемой подземных коммуникаций московского Центра — безнадежно устаревшую, ни на что не годную. Потом самому Александру Антоновичу пришлось на неделю вылететь в Австрию по делам банка, и, только вернувшись оттуда, он обнаружил, что его работнички принесли наконец то, что надо, — старую тетрадь в потрескавшемся кожаном переплете с вытисненными потускневшим золотом инициалами «Д. А. К.»…