Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

Капитан Журавлев навострил уши. Он даже рот открыл от внимательности, и Глеб, деликатно взяв Ромашова под локоток, отвел его в сторонку — подальше от «Волги» с ее мигалкой и любопытного капитана и поближе к «бентли», вокруг которого продолжалось неторопливое, давно уже опостылевшее его участникам действо, именуемое в милицейских протоколах осмотром места происшествия. Очень хотелось посмотреть, кто же все-таки лежит в шикарном золотистом гробу на четырех колесах.

Ромашов на ходу разглядывал самодельный план катакомб, на котором рукой Глеба был поставлен жирный крестик, обозначавший место, где был спрятан клад — тот самый, который Сиверов в последнее время про себя именовал кладом Крестовского-Приама.

— Знаешь, чего я не понимаю? — сказал подполковник и щелкнул ногтем по крестику. — Это же довольно далеко отсюда, верно? Так объясни ты мне, сделай милость, каким ветром тебя занесло именно сюда?

Глеб задумался. Он даже остановился — постоял немного, рассеянно сунул в зубы сигарету, пожевал, скривился и выплюнул испорченную сигарету в траву.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — признался он. — Просто пришел, и все. По следу.

— По какому следу?! Собака след потеряла, а ты что же — нашел?

— Выходит, что нашел, — сказал Глеб. Он выглядел озадаченным. Да он и был озадачен, как это случалось всегда, когда его пытались заставить объяснить, каким образом он делает правильные выводы на основании явно недостаточной информации — если она вообще была, эта информация. — Нашел, — повторил он. — Только не спрашивай, как и что это за след. И не смотри на меня, как солдат на вошь. Я действительно не знаю, как догадался, куда они пойдут. Главное, что я не ошибся.

— А откуда ты знаешь, что не ошибся? — с чисто милицейской хваткой поинтересовался Ромашов, бросив быстрый взгляд через плечо в сторону золотистого «бентли».

«Ага», — подумал Глеб, заметив этот взгляд.

— Знаю, — сказал он. — И никакой мистики. Просто… Помнишь Егорова? Ну, того рыжего диггера, которого ты повинтил за сережку?

— Еще бы, — с недовольством промолвил Ромашов. — Вся эта каша из-за него… Я его на допрос вызвал — на послезавтра, на одиннадцать утра.

— Не придет, — меланхолично сообщил Глеб. — Он там, в люке.

— Что?!

— Прямо там, откуда я вылез. Я бы сразу сказал, но твои звероящеры меня даже слушать не стали, а сразу приняли на дубинки. Плавает лицом вниз. Судя по дырке во лбу, ствол был никак не меньше сорок пятого калибра.

— Ничего не понимаю, — почти с отчаянием произнес подполковник.

— Да тут и понимать нечего, — устало и печально сказал Глеб. — Моя вина, не сумел остановить. Думал, что достаточно доходчиво все объяснил, ан нет — повело кота за салом, потянуло сопляка на подвиги. Решил, видно, в одиночку натянуть нос и тебе, и мне. А может, рассчитывал золото присвоить, хотя я лично так не думаю…

— Я тоже, — глухо сказал Ромашов.

— Ну вот… Как я понимаю, ему повезло больше, чем мне. Он их нашел, и на этом его везение кончилось. Его взяли в качестве проводника, он их вывел сюда, а когда нужда в нем отпала… ну, ты меня понял.

— Жалко, — сказал Ромашов.

— Не то слово, — сказал Глеб. Ему действительно было жаль рыжего мародера, и он про себя подивился тому, что до сих пор не утратил способности жалеть тех, кого погубила собственная глупость в сочетании с неудачно сложившимися обстоятельствами. То же, кстати, касалось и Ромашова, который, хоть и никогда не работал киллером, повидал как-нибудь не меньше покойников, чем агент по кличке Слепой.

Вторя его невеселым мыслям, в отдалении жалобно вскрикнул маневровый тепловоз.

— Пошли кого-нибудь из своих бездельников, — нарочито грубо сказал Глеб, — пусть выловят его оттуда. Хватит ему уже в говне плавать.

— Угу, — сказал Ромашов и повысил голос, отдавая приказы. Сиверов с удовлетворением отметил, что одним из двух бедняг, которым довелось лезть в канализацию вылавливать труп, был его хороший знакомый, сержант Прокопов.

— А у тебя здесь что? — спросил Глеб, кивая в сторону «бентли».

— Два «двухсотых», — по-военному ответил Ромашов. — Я еще надеялся, что это совпадение, но теперь…

— А что такое? — спросил Слепой, почти наверняка зная, каким будет ответ.

— Гильзы, — сказал Ромашов. — Всего одна от «тэтэшки» и целых восемь штук, полная обойма, от пистолета сорок пятого калибра. И обойма пустая тут же, рядышком. Обойма, кстати, от старого армейского «кольта», как ты и говорил. Экспертиза, конечно, свое слово скажет, но, по-моему, стволы те же. Потому что…