Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

Витольд привычно подхватил на руки хрупкое тельце, про себя отмечая, что завтра же с утра нужно взять всевозможные анализы и сделать диагностику. Но Лида словно прочла его мысли и, положив голову на подушку, тихо попросила:

– Я умоляю тебя, Стрельников, не вздумай меня спасти. Я все равно помру, но так уйду спокойно, а если вмешается медицина, то с мучениями. Ради Маши и родителей не допусти этого!

Витольд удивленно уставился на нее, а потом кивнул.

– Что происходит, Лида? – снова осведомился он растерянно.

– Сначала поклянись, Стрельников, – сурово бросила она.

Он кивнул.

– Даю честное слово!

Лида мысленно усмехнулась. Каким же избитым стало это выражение. На каждом углу люди уверяют друг друга, уже позабыв истинный смысл фразы. «Слово чести». Но если нет ее, этой самой чести, то и слово такое же. Сказал и забыл. Но не Стрельников. Лида точно знала, что муж ее сестры просто так клясться не станет. Уйдет от ответа, обернет в шутку, высмеет, но не даст то самое честное слово.

– Хорошо, – пробормотала Лида. – Теперь я спокойна.

– Самое главное, – усмехнулся Стрельников. Этот странный разговор начал его утомлять, но любопытство взяло верх, и он поинтересовался:

– Как ты можешь точно знать день своей смерти?

– И час тоже, – хмыкнула Лида, а он не мигая уставился на нее.

– Даже врачи точно ничего не знают, – пробубнил он. – Иной раз думаешь, ну все – больной идет на поправку, а он раз – и помирает без видимых причин.

– Они есть, эти причины, – чуть слышно заметила Лида,– только врачи их не видят, а ищут причины в другом.

– А как ты стала целительницей? Понятно, что способности от бабы Нади передались, но еще же нужна система знаний. Ты же специально училась эзотерике?

– Не совсем, – она слабо улыбнулась. – Мне попался плохой учитель. Я тогда страдала какими-то провалами в памяти. И точно не помню, как оказалась в этой эзотерической школе. И преподававшего там человека я тогда считала самым умным и самым лучшим. Просветленным. А он оказался обычным энергетическим вампиром. Собирал вокруг себя глупых людишек и тянул из них деньги и энергию.

Лида поморщилась, словно от боли.

– Если тебе тяжело, может, не стоит рассказывать, – участливо проронил Витольд.

– Мне все равно нужно исповедоваться, а ты – золотой мальчик – как раз годишься на роль исповедника…

– Грехи я точно отпускать не умею, – испугался Стрельников и добавил недовольно: – А почему «золотой мальчик»?

– С точки зрения эзотерики, ты, Стрельников, идеален, – прошептала Лида, – ты получаешь много энергии из космоса. Твои чакры открыты. Ну разве что нет равновесия в седьмой чакре, сахасраре. Но для обычного человека это нормально.

Витольд ухмыльнулся.

– Не смейся. Ты умудряешься без всяких медитаций и практик получать нужную энергию и избавляться от бесполезной. Я долго думала и даже подозревала тебя в тайных практиках.

– Да ты чего? – Стрельников изумленно вытаращился на родственницу.

– Нет, конечно, нет, – хмыкнула она. – Ты действуешь интуитивно. Подпитываешься от Маши, как и любой другой мужчина от своей женщины, немножко вампиришь, как и положено любому начальнику. Но ты сам отлично управляешь своими чакрами. Нет застоев энергии, привязок, сущностей. Ты как-то интуитивно избавляешься от всякой гадости. Поэтому и золотой. – Она чуть улыбнулась и осведомилась строго: – Тебе интересно, как я стала целительницей или спать пойдешь?

– Рассказывай, – серьезно заметил Стрельников. – Мне очень интересно.

А про себя подумал, что вполне возможно удастся выяснить, кто же все-таки убил Марка Баженова.

– Там, на этих эзотерических курсах, я и познакомилась с Андреем. В нем энергия бурлила, хватило б на два Днепрогэса, а у меня имелись способности к целительству, но вот жизненных сил совсем не хватало. Иными словами, я в скором времени сама бы померла, может, еще раньше Марка. Но мой учитель никак не мог этого допустить. От меня кормиться он не мог, а вот от моих пациентов запросто.

– Триллер какой-то, – пробурчал Стрельников. – Зомби против апокалипсиса.

– Могу не рассказывать, – сурово предупредила Лида.

– Ну, Лидка, – протянул, как в детстве, Витольд. – Просто мне трудно поверить…

– В нашем мире существует множество вещей, в которые обычный человек не может поверить. И это большое счастье. Тех, кто по глупости вторгся в запретную зону, потом долго и безуспешно пытаются привести в чувство в психиатрической клинике. Так вот. – Она снова посмотрела на него с укором и зашептала дальше: – Я всегда задавалась вопросом, почему же наш учитель не сделал Андрея пожизненным донором. Но потом догадалась. Один Андрей не даст столько энергии, как десятки, а то и сотни моих пациентов. Да и он точно знал, кто стоит за ним. Мог и без головы остаться.