Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Зато мы подружились… — Рита мягко шагнула ко мне, нежные руки обвились вокруг моей шеи, теплое мятное дыхание коснулось уха.

Ее обаяние вливалось в меня ароматным коньяком, насыщая и воспламеняя кровь. Я чувствовал опьянение, душа трепетала от восторга, а беды и тревоги тонули в бурлении чувств.

— Я взрослая… — прижимаясь ко мне, тихо, почти шепотом проговорила Рита. — Мне было восемнадцать, когда я вышла замуж.

Я молчал. Рита могла быть замужем, возможно, сегодня ночью меня похитил ее муж, неудивительно, если сейчас он где-то рядом. Но мне все равно. Даже если он наблюдает за нами — все равно. Чувства не просто переполняли меня, их было столько, сколько с другими женщинами я не смог пережить за всю жизнь. Не страшно умереть, испив эту чашу до дна…

— А в двадцать меня убили, — сказала она.

Рита очаровала меня, околдовала — разум отказывался воспринимать ее в потустороннем свете, бунтовать против сверхъестественной природы вещей. Я поверил Рите, но даже не дернулся, хотя держал в своих объятиях мертвую женщину.

— Твой друг Антон был моим убийцей… — шептала она.

Я не оттолкнул Риту, более того, еще крепче прижал ее к себе. Но при этом даже не пытался снять с нее куртку, залезть под футболку, повалить на траву. Да она и сама далека была от порока, в легкой вибрации ее тела не чувствовалось горячечного возбуждения, которое заставляет срывать одежды и обнажать душу. Да я и не требовал от нее страсти. Зачем нужен секс с его тычиночным контактом, когда я сгорал от сильных чувств, врастая в любимую женщину всем своим телом? Я сливался с Ритой в одно целое, с Элли у меня такого и близко не было.

— Ты сам должен был его за это убить.

— Я тогда не знал.

— А если бы знал?

— Убил бы, — ничуть не сомневаясь, сказал я.

Все-таки я врос в Риту, в ее чувства, страдания и ненависть к своим убийцам. Я почувствовал себя в озере: кто-то держал меня за голову, не позволяя высунуться из воды, жить мне осталось совсем чуть-чуть.

А ведь Рита пережила не только это… Надо было ей сразу все рассказать, тогда бы Антон не ушел от меня живым. Я бы его своими руками…

— Ты любишь меня? — спросила Рита.

— Больше жизни, — сказал я.

— Жизни нет… Я живу только до тех пор, пока не отомщу… Ты будешь любить меня потом?

— Буду.

Я усмехнулся, наблюдая за собой глазами Риты. Только полный псих может любить мертвую женщину, живое и теплое тело которой в любой момент могло превратиться в холодный скользкий гнойник. Рита глубоко загипнотизировала меня, подчинила себе мою волю, я это осознавал, но даже не пытался сбросить оковы. От любви сходят с ума, и я тому яркий пример.

— Ты знаешь, где моя могила, — сказала она.

Я кивнул, рассеянно и даже отстраненно думая о несовершенной природе человека. Будь у меня четыре руки, я бы мог обнять Риту еще крепче…

— Ты будешь меня навещать?

— Буду, — сказал я с удивительной даже для меня серьезностью.

Рита вдруг звонко засмеялась, оттолкнула меня и отошла на шаг. Ее яркая улыбка, казалось, затмевала свет солнца, сколько в ней было живого огня и задора. Рита смеялась, ласково укоряя меня за глупую легковерность, но мне совсем не было стыдно. Ну да, поверил ей, стал жертвой мистификации, но у меня была уважительная причина — я любил Риту. Я помешался на ней.

— Только, пожалуйста, не приноси четное количество цветов. На самом деле мы там не мертвые, мы там живые, и цветов должно быть нечетное число.

Рита улыбалась, но не шутила. И о своей загробной жизни говорила как о чем-то нормальном, естественном, просто недоступном для понимания обычных людей. Но я уже был не обычный человек — Рита посвятила меня в таинства загробного мира.

— Мне нужно прийти в себя, — сказал я, шагнул к машине и оперся рукой о капот.

Голова не кружилась, перед глазами не плыло, не чувствовал я и слабости в ногах, но равновесие терял. Как будто разум хватал меня за грудки, тряс, толкал, пытаясь вернуть в чувство. Рита улыбалась, но в ее взгляде угадывались тревога и даже переживание за меня.

— Скажи, что ты живая! — потребовал я.

— Я живая. — Для большей убедительности она приложила руку к своей груди.

— Просто очень похожа на свою мать.

— Очень похожа на свою мать, — повторила Рита.

— У Елены Тихомировой была дочь.

— У Елены Шелестовой не было детей. Иначе бы она просто не смогла выйти замуж за своего Аркадия.

— А она этого хотела? — Я сам уловил горькие нотки ревности в своем голосе.