Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Ну да.

— Хотя и со странностями.

— Я со странностями?!

— Другой бы меня уже сто раз выгнал. — Она улыбнулась, пытаясь смотреть на меня весело, но во взгляде сквозила печаль.

— Я — не другой.

— Давай спать, — зевнула в кулачок Рита, поворачиваясь ко мне спиной.

— Вместе? — сорвалось у меня с языка.

Она резко развернулась, остро глянула на меня и с колкой иронией сощурила правый глаз:

— А хочешь?

Я не просто поплыл под ее взглядом, а лопнул как наполненный вязким клеем пузырь, растекаясь по полу. Для меня она была котенком, о котором я должен был заботиться бескорыстно и бесстрастно. Мало того, я назвал Риту своей дочкой и этим еще сильнее затянул узел противоречий.

Но был и другой момент, который связывал меня по рукам и ногам. Вдруг передо мной не Рита, а Елена Тихомирова со всеми отсюда вытекающими? Вдруг она превратится в русалку с протухшей чешуей?

— Ну, чего застыл? — Риту явно забавляла моя растерянность, но улыбалась она совсем не весело, печали в ее глазах было куда больше, чем задора.

— Для меня это все слишком серьезно, — собираясь с мыслями, но все еще в замешательстве кивнул я.

— Что серьезно? — Она подошла ко мне, положила руку на плечо.

Взгляд прямой, немигающий, грустная ирония в нем, смешанная, как тот коктейль в миксере с дольками лайма, лапками паука и хитринками дьявола.

— Все серьезно.

— А я тебя дурачу. — Рита приложила к моей шее ладони, не смыкая их в замок на затылке.

Ее дыхание горячей волной прошло по щеке, проникая сквозь кожу в сознание, отключая защитные механизмы.

— А ты меня дурачишь, — повторил, соглашаясь, я.

— Глупо все.

— Глупо.

— А так?

Она вдруг потянулась ко мне, я — к ней, наши губы слились, вкусное влажное тепло впрыснулось в мою кровь, как морфий из шприца, душа растянулась гармонью, заиграла, запела, потянуло в пляс. Но Рита отстранилась, опустила руки, на губах тлела нежная улыбка, в глазах — теплые тона холодного Северного сияния.

— Ты меня не дурачишь, — сказал я. — Ты меня околдовала.

— Теперь ты должен меня слушаться, — как бы всерьез, но с озорными искорками сказала она.

Я кивнул, завороженно глядя на Риту. Она еще не поработила мое сознание, но уже вплотную приблизилась к тому. Я не рвался исследовать ее обратную сторону, где темных пятен было не меньше, чем на Луне. Но смогу ли я подчиниться темным силам, которые сидят в ней? Одно дело влюбиться, и совсем другое — продать душу дьяволу.

— И что я должен сделать? — спросил я.

— Лечь спать. Со мной. По разным комнатам… Девочки налево, — Рита открыла дверь в детскую, а мне показала на спальню: — Мальчики направо… Спокойной ночи!

— До завтра, — кивнул я, чувствуя себя солдатом, отступающим на заранее подготовленные позиции.

Отношения с Ритой налажены, я ей вовсе не противен, мы с ней даже целовались, обменявшись частицами «инь» и «ян». Возможно, я даже смог вызвать в ней сильное брожение чувств.

— Завтра будет тяжелый день, — сказала она, закрывая за собой дверь.

— Почему?

Рита не ответила, слышно было, как щелкнул замок. Свет в комнате она зажигать не стала и телевизор не включила.

Я взял полотенце, отправился в ванную, принял душ. Свет за дверью в детскую не горел, телевизор не работал, было тихо-тихо. Неужели Рита уже спит? А где же девичьи чаяния и воздыхания о любимом? Почему она не ворочается с боку на бок?…

На ум пришла покойница на смертном одре: тело лежит на спине неподвижно, руки сомкнуты на груди, связанные в запястьях. Я тряхнул головой, отгоняя страшное наваждение. Рита — свежая, вкусная, теплая, в ее жилах течет живая кровь, нет, она не может быть мертвой.

Мобильник я положил на тумбочку, лег, укрылся одеялом и только потом глянул на компьютер. Вроде бы я уже не пьяный, даже проспаться успел, мог бы уйти в Зазеркалье виртуального мира, но не тянулась рука к «мышке», не возникало желания приласкать «клаву». А надо бы покопаться в инете, почерпнуть информации о погибшей Елене Тихомировой.

Событие само по себе не рядовое, не каждую ночь покойницы восстают из могил, возможно, было журналистское расследование. Но с кровати я так и не поднялся: не хотел шуметь, будить Риту. Вдруг она явится передо мной с белым лицом и чернильными губами? Вдруг это будет не маскарад? Поздно уже, магия Луны питает нечистую силу, ночью двери в потусторонний мир открыты — лучше не рисковать.

Телефонный звонок вспорол тишину ударом кинжала. Я вздрогнул, как будто мне на лицо брызнула чужая кровь. На дисплее высветилось: «Б/У» — так не очень ласково окрестил я свою бывшую в употреблении жену. Или бытующую в употреблении другим.