Ольга Лаврова - Бумеранг

— Это… случайное сравнение?.. Кому нужна реанимация? Марику?

— Не суть важно.

— Не уклоняйся. Ты всегда козыряла прямотой. Я хочу откровенности! Марику — реанимация? Почему? Он не умирает! Что ты думаешь о Марике? — Вероника Антоновна повышает и повышает голос и даже ногой напоследок топает. И у Стеллы вырывается:

— Марат — это лопнувший супермен. Его уже нет, не существует!

— Бог мой, опомнись! Нет, в тебе просто говорит оскорбленная женщина. Как это он не существует?! Не знаю, из-за чего вы разошлись, у тебя характер ой-ой, а может, и Марик поступил неладно, допускаю, но нельзя же хоронить заживо! Он яркий, гордый, одаренный человек, у него блестящее будущее! Бывает эгоистичен, согласна, но в корне — хороший! Одно то, что ради моего покоя пожертвовал альпинизмом и всеми друзьями…

— Пожертвовал ради вас? Забавно!

— Забавно? Стыдись!

Помолчав, Стелла унимает раздражение:

— Простите, Вероника Антоновна! Зря я, не обращайте внимания.

— Твои слова… Понятно, что сгоряча, но он действительно какой-то опустошенный. Нерадостный. Бедный мой мальчик!.. Что мне делать, Стелла? Посоветуй что-нибудь, ты умная!

— Мне нечего советовать.

— Тогда хоть расскажи попросту, без реанимаций, что у вас произошло? Почему он изменился?

— Не могу…

— Что же, тогда извини, что побеспокоила! — С неостывшей обидой Вероника Антоновна провожает Стеллу к двери в прихожую и видит входящих в квартиру Марата и Барсукова.

Встреча со Стеллой — неожиданная и болезненно неприятная для Марата.

— Добрый вечер, — бормочет он и скрывается в своей комнате.

Приотставший Барсуков засмотрелся на Стеллу и, заметив, что она потянулась к вешалке за курткой, бросается помочь.

— Разрешите?

— Благодарю.

Только всего и сказано, но вот уже Стелла коротко простилась с хозяйкой, вот хлопнула за ней дверь, а Барсуков все стоит в передней, и лишь окрик Марата сдвигает его с места.

— Марат, кто она? — первым делом интересуется Барсуков.

Марат смотрит в пространство.

— Это к матери… Так на чем мы остановились?

Оба не сразу могут вспомнить, потому что думают о Стелле — каждый свое.

— Кажется, по поводу прежней работы… инженер-испытатель…

— Да, — кивает Барсуков. — Гонял тяжеловозы, новые модели. Автодром, пробеги через полстраны, разные дороги. Мне нравилось. И деньги другие… Из-за плаксиков бросил. Пока устроился простым шофером — только бы рядом с домом.

— А случались опасности, риск?

— Когда участвовал в ралли, то… — Он улыбается воспоминанию: — «И какой же русский не любит быстрой езды!..»

— …как сказал Николай Васильевич Гоголь. Певец тройки, на которой катался господин Чичиков… Насчет ребят, Леша, я закинул удочку. Поворошил старые связи в курортном управлении. На словах твердо обещали. Собирай справки и ходатайства.

— Ох, если б выгорело!.. — И внезапно: — Марат, она тоже певица?

Марат дергается.

— Почем я знаю!

Несколько человек сидят на стульях поодаль друг от друга. Подкидин в их числе.

— Вы утверждаете, что это не ваша? — говорит ему Томин, показывая записную книжку.

— Не моя.

Томин выглядывает в коридор.

— Прошу!

Входит проводник со служебно-розыскной собакой.

Подкидин меняется в лице.

— На столе лежит записная книжка, — объясняет задание Томин. — Собака должна определить владельца.

Проводник дает овчарке понюхать книжку и командует:

— След!

Собака методично обнюхивает всех, начиная с Томина. Напротив Подкидина садится и лает.

Тот вжимается в спинку стула.

— Цыц, паскуда! — кривится Подкидин.

Собака снова лает.

— Ну моя она, моя, моя!.. — кричит он тогда, словно признаваясь персонально овчарке…

— Считаешь, псина отобьет у тебя хлеб? — шутливо спрашивает Пал Палыч у Кибрит.

— Собачье опознание экспертизу не заменит.

— Экспертизу, Зиночка, ничто не заменит! Изымем образцы почерка Подкидина и отдадим тебе в белы руки. Саше просто не терпелось поскорей переломить его настроение.

— Повернись-ка, нитка прилипла. — Она снимает с пиджака Знаменского нитку, скатав ее в комочек, хочет кинуть в пепельницу, но приостанавливается. — Кто это курил?

— Подкидин.

Она садится, придвигает пепельницу и рассматривает два окурка.

— Любопытно… тоже «Беломор». Даже очень любопытно, Пал Палыч! Где наше заключение по окуркам?

Пал Палыч раскрывает папку с делом. Кибрит проглядывает текст, сверяясь глазами с тем, что видит в пепельнице.