Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

Казалось, все кончено. Но Аллах смилостивился, и Джохара Дудаева накрыло ракетой в его логове. А новые лидеры Чечни были слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на подранков.

Ну а потом стало слишком поздно.

И вот сегодня праздник. И на нем будет убита предательница.

Да, Артузову удалось вывернуться, избежать обвинений в собственной некомпетентности. Его приветствовали как воина, пришедшего из стана врага и сумевшего оставить там свой след.

Ника услышала свой приговор: в день праздника ее побьют камнями. В назидание другим.

Вопреки ожиданиям, ее не мучили, над ней не издевались. Просто заперли в очень холодную каменную нору под домом Ратаева. Эта тюрьма считалась самой надежной и страшной. Отсюда, как правило, выхода не было.

Нике было жаль, что ее решили держать не в зиндане. Она уже давно не видела неба, звезд. И снова — потолок над головой.

Ника вспомнила Ревякина. Милый следователь. Жаль, у нее не осталось времени, чтобы узнать его ближе.

Она усмехнулась в темноте: вот ведь какие мысли могут прийти в голову за три дня до смерти!

Когда некоторое время спустя ей в камеру принесли поднос с едой, она вначале подумала, что ей полагается привилегированное положение. Но, попробовав блюда, поняла — это несъедобно. Все было настолько пересолено, что зубы сводило. Умудриться съесть хоть что-то из этого и не выпить потом ведро воды.

Вот беда — ведра воды у нее тоже не было. Не было даже стакана, а в том чае, что ей предложили, было немало хинина или еще чего-то такого же горького. Ника поняла: все будет еще хуже, чем она думала.

Она улеглась на охапку соломы — хотя бы в этом тюремщики проявили снисхождение. Ника беспокоилась, как бы не получить воспаление легких. Хотя чего беспокоиться? Она все равно послезавтра умрет.

Послезавтра. Как мало! И как много! Мало потому, что душа просит, умоляет, чтобы все это было не по-настоящему, как была ненастоящей ее сочинская эпопея. Потому что умирать в двадцать шесть — несправедливо и больно.

Но кто в этом мире слышал о справедливости?

Ника дрожала от холода. Сквозь жиденькое соломенное ложе к ней под одежду заползали скользкие и противные щупальца стужи. Как пережить это, как протянуть три дня и не умереть уже здесь?

Как она ни старалась, мысли сворачивали только на смерть. Ника всхлипнула, немного поплакала, а потом сама не заметила, как заснула. Вымотанный, измученный организм взял свое. Ему тоже требовались силы — физические, а не душевные.

Ника спала, свернувшись в калачик.

Утром восемнадцатого августа пришла разведка. Аул удвоился в населении, сообщила она. Народу там столько, что не продохнуть. Такое ощущение, что пришли все «анчары» со всего Кавказа.

Атаман ответил, что сегодня у них «круглая дата».

Один из командиров взводов роты Терпухина заметил:

— У них, глядишь, одинаковым будет и день рождения, и день смерти. Просто любо-дорого!

Эти слова вызвали злой смех у всех, кто их слышал.

Итак, наступило время выдвижения. Предстоял марш-бросок по горной тропе — тридцать километров. Завтра утром рота будет на позиции, а ночью начнет штурм. Терпухин прикинул, что двигаться всем вместе не стоит. Вызвав к себе командиров взводов, он наметил каждому свой маршрут движения. Таким образом, к моменту выхода к цели каждый взвод будет находиться именно на своей линии атаки.

Сам Атаман с наиболее опытными и обстрелянными бойцами намеревался совершить тайный прорыв внутрь цитадели.

Взвод за взводом уходил прочь от базы. Терпухин попрощался с куратором, попросил в случае чего не жалеть огня.

— Не было такого приказа, — отрезал куратор.

— Ничего, мы тоже кой-чего можем, — ответил Атаман.

Взвод был уже примерно в пяти километрах от аула. Вечерело.

Атаман взглянул на часы и решил, что можно разрешить себе и бойцам минут пятнадцать привала.

— Взвод! Стоять! Пятнадцать минут на перекур и естественные надобности!

Бойцы рассыпались в некотором радиусе, задымились сигареты.

Атаман вышел на обрыв над дорогой, взял бинокль, осмотрелся, не попадется ли чего интересного.

Интересное попалось! По дороге к аулу шел капитан Ревякин.

Атаман тихонько свистнул своим. Подошли трое бойцов. Он показал им на одинокую фигуру:

— Так, слушай команду. Вот этого пешехода взять и доставить сюда. Живым и невредимым.

Бойцы исчезли. Юрий снова уставился в бинокль.

Как он и ожидал, для Ревякина появление рядом троих в камуфляже стало неожиданностью. Но потом следователь повел себя вполне браво. Он взял наперевес свой посох и так лихо им замахал, что Терпухин испугался, как бы бойцы в ответ не причинили ему серьезного вреда.