Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

Она снова ударила. Теперь враг был осторожней, он успел отклониться, и скалка впустую пропорола воздух. Ника еле ушла от растопыренной пятерни в лицо.

Вновь короткий обмен ударами — вновь безрезультатно.

Ревякин, несмотря на сильнейшую боль в боку, снова попытался встать. Он не мог позволить себе просто валяться под раковиной и смотреть, как внезапно понравившуюся ему девушку пытаются убить.

Он попытался стабилизировать дыхание, сделать так, чтобы на каждый вдох ребра не отзывались болью. Он решил во что бы то ни стало помочь Нике.

Сергей пошарил по сторонам, нашел пустую пивную бутылку, обхватил ее горлышко рукой. Кажется, ладонь была потной — стекло неприятно поскальзывало. Он вытер ладонь о линолеум, собирая на нее пыль.

Окончательно собравшись с духом, скрутив нервы в тугой комок, Ревякин зарычал сквозь сжатые зубы и буквально прыгнул на противника из положения лежа.

Артузов потратил не более пары секунд на то, чтобы остановить эту отчаянно-безнадежную атаку. Пушечный удар прямой ногой швырнул Сергея на пол, бутылка со звоном разбилась где-то в другом конце кухни.

Но, несмотря на свое фиаско, Сергею удалось самое главное — он выиграл время для Ники.

А она ударила противника в горло «вилкой» между большим и указательным пальцами. Тот вскинул ладони к глотке, а Ника, закрепляя успех, врезала противнику в пах и, как была — в носках, бросилась через балкон на улицу. Она даже не думала, что оставляет Ревякина одного, она знала: этому ночному «гостю» нужен не Сергей.

Артузов взревел от ярости. Бросил взгляд на поверженного следователя, попытался нанести ему добивающий удар, промахнулся и тоже ринулся на балкон — несмотря ни на что, он не собирался упускать девчонку. Хрен с ним, с этим ментом.

Артузов бежал по улице. Вдали он увидел силуэт девушки. Она передвигалась неловко, прихрамывая, — видимо, камни и асфальт ранили ей ноги. Гарри влез в машину и помчался следом.

Ревякин, кашляя и хрипя, полуползком выбрался из кухни. Не сразу сориентировавшись в квартире, он поморгал глазами. С трудом вспомнил, где находится его мобильник.

Аппарат лежал на столе. Капитан дополз до него, попытался встать, дотянуться. Ничего не получалось, боль была все сильнее, тело решительно отказывалось повиноваться. Тогда он потянул за скатерть. С тихим пластмассовым стуком телефон упал возле него.

Сергей взял трубку; с трудом попадая пальцами в нужные кнопки, разблокировал клавиатуру. Неяркое мерцание экранчика показалось ему просто ослепительным.

— Алло! Это ГУВД? Ревякин на связи. На меня напали. Прямо у меня дома. Вы меня слышите? — прохрипел он. Горло подвело, вспыхнул мучительный кашель, и следователь едва не потерял сознание от боли.

В трубке что-то спрашивали, кричали. Сергей уронил телефон и ждал помощь. А еще молился в пространство, чтобы Ника сумела убежать.

Уходя от Мирзоева, Атаман неожиданно вспомнил старшего лейтенанта Барминцева. Это была давняя встреча на Кавказе, когда Терпухину пришлось бежать из чеченского плена.

Барминцев. Его звали «снежным человеком» за умение появляться и исчезать на перевалах, среди снегов. Подставленный, преданный, он вел свою, персональную войну до тех пор, пока не погиб.

Тогда, разговаривая со старшим лейтенантом, Атаман не понял его позиции. Барминцев признавал в разговоре с чеченскими боевиками, с контрабандистами и перебежчиками только один язык — пули и ножа. Он не испытывал мук совести насчет того, что своими действиями нарушает права человека.

А Юрий, хоть и был человеком, уже немало повидавшим на своем веку, все равно верил в справедливость законную, в то, что с человеком надо поступать по-человечески.

Они не спорили между собой тогда. Просто каждый оставался при своем.

Терпухин и представить тогда не мог, что однажды он станет таким же, как Барминцев, что превратится в такой же карающий меч.

Жизнь изменила взгляды Атамана.

Итак, Мирзоев ему открыл. Атаман вошел в дом. Хозяин, голый до пояса, обмотанный белоснежными бинтами, напоминал тутового шелкопряда.

— Как тебя, скажи на милость, собака пропустила? А?

— Она не пропускала. Я сам прошел. Ты лучше скажи, как это ты так лихо песика вышколил, что он голоса при нападении не подает?

Мирзоев, видимо, все понял. Его лицо позеленело. Атаман успокоил:

— Жива твоя псина!

— Ну, тебе-то чего волноваться? А я за этого кобеля две с половиной тысячи долларов выложил. Из лучшего питомника Германии привезли щеночка. А потом еще хирургу заплатил, чтоб Норду голосовые связки удалили.