Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

— На такое время есть всегда. Я скоро буду.

Михаил Эрихович, сияя самодовольной улыбочкой, ждал Ревякина в своем кабинете.

— Ну, Сережа, можешь начинать подготовку к банкету. Только, конечно, не мне, а Роману Романовичу. Он, между прочим, сегодня ночь не спал — все возился с твоими подопечными. И две головы восстановил, как с куста! Я просто восторгаюсь. Пошли смотреть!

Михаил Эрихович поволок Сергея в подвал. Ревякина уже заранее стало мутить.

Повезло — эксперт отвел его совсем в другое место. Это была маленькая комнатушка, оборудованная под рабочий кабинет для антрополога Романа Романовича. Там был письменный стол, застеленный кухонной клеенкой в цветочек и заваленный разнообразным хламом — начиная от кусков пластилина, воска, шпателей и заканчивая анатомическими атласами. Но главным на том столе было не это.

Наиглавнейшими предметами были две человеческие головы. Это было неожиданное и жуткое зрелище.

Головы были надеты на какие-то металлические штыри, скорее всего от штативов из химической лаборатории. Они бесстрастно глядели на Ревякина пустыми стеклянными глазами. На бледноватых лицах царило выражение полной безмятежности. Легкий сквознячок шевелил их волосы.

Только после ступора, длившегося несколько бесконечно долгих секунд, следователь понял, что перед ним муляжи.

Из угла комнатки, сидя на грубой табуретке, на Ревякина добродушно посматривал Роман Романович.

— Можете подойти ближе, — сказал он. — Если хотите, можете даже потрогать. Только если вздумаете взять в руки, то аккуратнее. Они не настолько прочные.

Сергей подошел к столу и стал всматриваться в лица.

— Они очень похожи, — констатировал Ревякин.

— Да, не без того, — согласился антрополог. — Но это сходство не родственное. У них тип лица одинаковый, а это не столь уж и редкая вещь. Другое дело, что этот ваш убийца почему-то работает на ликвидацию одинаковых людей.

— Интересно, а убитые мужчины будут так же похожи? — задумчиво произнес следователь.

Роман Романович устало вздохнул:

— Я хотел бы немного передохнуть. Устал, как последняя сволочь. А потом я сделаю остальное. Не возражаете?

— Нет, не возражаю, — кивнул следователь.

— Скажите только вот еще что: это полная реконструкция? Я вижу, вы им волосы приделали.

Роман Романович засмеялся:

— Нет, волосы — это, так сказать, вольное творчество. Просто я подумал: нельзя предъявлять их лысыми. Взял у друга в театре два парика. Но у этих девушек при жизни были другие прически.

— Да ладно. Думаю, куда важнее, что я теперь могу предположить, какая будет следующая цель. если, конечно, она на самом деле будет.

— А что, есть сомнения? — поинтересовался эксперт.

— Ну, кое-что в поведении нашего общего знакомого наводит на мысль, что события идут совершенно не в том направлении.

— Это вы про Атамана?

— Да. Он вчера разговаривал с неким Жвания, а тот дал ему лист какого-то дерева. Терпухин пошел в библиотеку. Потом выбрался оттуда с каким-то непонятным выражением лица и сказал, что больше в расследовании не участвует.

— Это странно. Наверное, он врал. Наверняка затеял какую-то свою игру. Ждите новых трупов.

— Да, я тоже этого боюсь, — вздохнул Ревякин.

— Так, а что за дерево-то было?

— Не знаю. Я не видел таких листьев. По-моему, оно вообще не местной породы.

— Постой, а в какой библиотеке Терпухин брал книгу, по которой определял, что за растение ему предъявил этот Жвания?

— В нашей.

— Так это же прекрасно! Возьми ту же книгу, поройся в ней. Может быть, найдешь то же самое.

— Да я же говорю, лист совершенно незнакомый. Я не уверен, что узнаю его еще раз. Но попробовать, думаю, надо. Спасибо за совет.

— Не за что.

Ревякин взял фотографии голов, сделанные заботливым Романом Романовичем, и отправился в библиотеку. Там он спросил книгу, которую вчера брал Юрий Терпухин. Ему принесли толстый том в академической обложке с надписью: «Растительный мир Кавказа и Закавказья».

Следователь сел за стол, начал листать этот том. От количества иллюстраций зарябило в глазах. Вскоре Ревякин понял, что разобраться с тем, что же за лист был у Атамана, он не сумеет.

Между тем Сергей был убежден, что ошибаться сейчас нельзя ни в коем случае. Если Жвания дал Терпухину именно этот лист, то можно быть уверенным: ответ только здесь и нигде более. Это по-настоящему удручало — держать в руках ключ к пониманию ситуации и не знать, как им воспользоваться.