Ян-Филипп Зендкер - Голос одиночества

Разговор с коллегой нисколько не развеял его беспокойства. В офисе Сяо Ху объявил секретарше, что, к сожалению, не сможет участвовать в назначенной на три часа летучке, и просил ее извиниться за него. А сам спустился на набережную, чтобы выпить эспрессо в «Старбаксе». День выдался необыкновенно жаркий, и Сяо Ху был рад оказаться в оснащенном кондиционерами зале кафе. Коллега из Хунаня просил место адвоката для своей родственницы и недорогую квартиру. Ни то ни другое не составляло для Сяо Ху проблемы: он как раз подыскивал себе в офис толкового юриста. Но стоило ли связываться с юной особой из Хунаня? Выгодная сделка, вне всякого сомнения. Но она означала для Сяо Ху первый шаг в том направлении, куда ему совсем не хотелось двигаться. Он вступил в коммунистическую партию вовсе не с целью разбогатеть, каким бы диким не показалось подобное заявление большинству его соратников. Хотя и не имел ничего против тех материальных благ, которые успел нажить.

Сяо Ху был счастлив и горд, когда ему предложили вступить в партию. Из ста шестидесяти четырех студентов юридического факультета только троих удостоили этой чести. Партия не спортивный клуб, куда записывается всяк кому вздумается. И Сяо Ху не медлил ни секунды, хотя и видел, с какой опаской отнеслись к этому предложению родители. Причины настороженности отца стали ясны ему позже, а тогда Сяо Ху был совсем не настроен до них докапываться.

Он учился. С утра первым приходил в читальный зал библиотеки, а покидал его последним. Он хотел быть лучшим во всем, чтобы составить гордость партии.

Испытательный срок Сяо Ху выдержал без проблем. Церемония вручения партбилета оказалась короткой. Сяо Ху в тот же день обернул заветную красную книжечку в полупрозрачный пластик.

Он получил незначительную должность в муниципалитете Шанхая, куда отбыл спустя шесть месяцев. Там Сяо Ху быстро пошел в гору. Семинары, конференции, курсы повышения квалификации. Иногда за всем этим он видел руку неведомого могущественного покровителя. Сяо Ху успешно постигал учение Мао, Дэна Сяопина и Цзяна Цзэминя о роли коммунистической партии в юриспруденции и СМИ. Ему и в голову не приходило усомниться в его истинности. Для этого политика партии на протяжении последних тридцати лет была слишком успешной. Если с чем Сяо Ху и не был согласен, то это не имело никакого отношения к генеральному курсу.

Он видел, что верхушка чиновничества погрязла в коррупции, но разве партия с этим не боролась? Он наблюдал, как день ото дня увеличивается пропасть между богатыми и бедными, но при чем здесь партия? «Тот, кому в наше время не удалось разбогатеть, должен винить только себя, – полагал его друг невролог Чжоу. – Если у них не получилось сегодня – не получится никогда». После Культурной революции вся страна начинала с нуля, но едва ли не каждый день предоставлял новые шансы. Тот, кто не сумел воспользоваться ни одним, – глупец. В конце концов, у каждого свой выбор.

Сяо Ху пил второй эспрессо. Он думал об Инь‑Инь и терзался сомнениями. Он понимал ее гнев и разочарование во время их последней встречи. Более того, Сяо Ху полностью разделял ее чувства. Что бы там ни написала младшая сестренка в Интернете, кого бы ни обвиняла и чего бы ни требовала, она не заслужила ни тюремного заключения, ни бесконечных допросов, которыми ее сейчас наверняка мучили. Одного вызова в полицию с последующим предостережением было бы вполне достаточно. Устройство системы, в которую она попала, Сяо Ху представлял себе разве по книгам, но и их было достаточно, чтобы понять, как ничтожны ее права в качестве подозреваемой. Ей могут, если очень повезет, разрешить свидание с родственниками или адвокатом, но даже этого порой приходится ждать не один месяц. Ее могут упечь в психиатрическую лечебницу, и любой адвокат будет бессилен. Но в чем виновата его сестра? Инь‑Инь не диссидентка и никогда не критиковала власть. Она совершенно аполитичная молодая девушка, вся вина которой в том, что она слишком любит свою мать и не хочет, чтобы ее односельчане ели отравленную рыбу.

В конце концов, думал Сяо Ху, они должны быть ей благодарны, даже если об этом и нельзя говорить вслух.

Он вернулся в офис, завершил кое‑какие дела и уехал домой раньше обычного.

Утром в начале девятого Сяо Ху позвонили из шанхайского партбюро. Лу Гохуа – высокопоставленный чиновник из кабинета партсекретаря – хотел срочно переговорить с ним. Встреча была назначена на десять утра.