Роман Апрелев - Спасти Мейерхольда

– Там за 100 грамм, а здесь же больше.

– Витя, считай внимательно! – подала голос его жена. – Так, и прибавьте сюда картошку.

– Вы же не хотели ее брать.

– Нет, мы ее берем.

– Еще сорок восемь рублей семьдесят копеек. Но это уже другим чеком.

– Почему другим?

– Тот уже распечатан.

– Это не наши проблемы.

Вздохнув, девушка внешне спокойно отчеканила:

– Тысяча триста шестьдесят один рубль десять копеек. А мельче не будет?

– Нет.

– А одиннадцать рублей десять копеек не будет?

– Нет.

Продавщица выдвинула ящик и стала собирать сдачу монетами.

– Зачем вы мне копейками дали?! Я что, на базаре торговала семечками? Что про меня люди подумают?!

– Вы же видите, у меня других денег нет.

– Меня это не волнует! Поменяйте. Я семечками не торговала!!!

Роман нервно посмотрел на часы. Не хватало еще опоздать.

– Пожалуйста, не задерживайте очередь. У меня нет других денег.

– Вы не будете менять?

– Нет, я дала вам сдачу, сколько причитается.

– Я ну буду брать это. Дайте мне нормальную сдачу!

– Я даю вам нормальные российские деньги.

– Позовите старшего!!!

– Ладно, Варя, пойдем, – примирительно вставил реплику муж.

– Витя, не психуй! – вскрикнула дама. – Не дергай меня! Как меня достал этот сучий город. Эти колхозники, их деревенские шмотки! – выпалила она, невольно обнажив изысканный столичный лоск; но мелочь все же сгребла в кошелек.

– Привет!

Она пришла. На фото гораздо симпатичнее. На коже следы гормональных бурь подросткового периода. На зубах проволока для исправления прикуса. Но грудь, действительно, большая.

– Здравствуй. Куда пойдем?

– У меня не очень много времени. Пойдем сядем на лавочку.

– Что можешь рассказать о себе?

– Я работаю няней…

– Любишь детей? – по привычке перебил Апрелев.

– Ненавижу. Но они меня слушаются. Да и надо же зарабатывать.

– А учишься где-нибудь?

– В колледже на технолога питания.

– Хорошо стряпаешь?

– Я не люблю готовить.

– А что любишь?

– Не знаю. Лучше ты о себе расскажи.

– Ну я работаю на «Царицынском телевидении». Снимаю новости. А вообще по образованию историк. Но по специальности у нас, по-моему, никто не пошел работать. Нет, две девчонки устроились в музеи. Но это же копейки. Вот все и разошлись, кто куда. Я на ЦТВ.

– Про что снимаешь?

– Разное: от секса до моды, – Роман никогда не снимал про моду, а сюжетов о сексе на волгоградских экранах вообще не бывает. Но для создания образа плэйбоя он приплел все это.

– Живешь с родителями?

– Нет, один. Снимаю квартиру.

В разговор вторглась пауза.

– А ты какое кино любишь? – про книги Роман решил не спрашивать.

– Комедии люблю. Особенно с Лесли Нильсеном. Ну и вообще такие фильмы…

– Понятно. А музыку?

– Какую по радио крутят, ту и слушаю.

– Ну да. А… Вот что… – Апрелев придумывал, чем бы продолжить беседу. – А ты со многими с сайта встречалась?

– Ну смотря что для тебя много. Вот сколько для тебя много?

– Человек десять – пятнадцать.

– Ха, тогда очень много! Больше шестидесяти. А ты сам?

– Я? Ну ты у меня первая!

Парень быстро соображал, что бы еще спросить – молчание создавало неловкость. Но в этот раз девушка сама нарушила молчание.

– Секс втроем был?

– Что?

– Секс втроем был?

Наконец-то нормальные темы пошли! Однако Роман был немного смущен.

– Нет, а у тебя?

– Был.

– А просто с девушкой?

– Да, было…

– И как?

– Мне нравится. Но втроем больше всего.

– С двумя мужчинами или когда две девушки?

– Две девушки. Если два парня, то это, считаю, идет затрахивание девушки.

– Согласен.

Зиновия продолжала рассуждать о половых отношениях. Ее слова возбуждали ее собеседника. Но тем не менее… «Все понятно», – подумал Апрелев. Хотя ясность наступила значительно раньше. Ему было интересно поговорить с девушкой о сексе. Еще интересней было бы им заняться. Но разве так забудешь Милану? Нужна другая. Нужна личность, а не третий размер бюста. Хотя хорошо бы личность с бюстом!

Они расстались, пообещав созвониться.

– Апрелев, зайдите ко мне, – промурлыкал Никанор Олегович.

Делать нечего – раз начальство приглашает. Директор сидел один в просторном кабинете. Стол находился аккуратно по центру и – чтобы визуально занимать больше места – стоял так, что его углы смотрели на стены комнаты. Как значок бубнового туза в середине карты. На столе не было даже компьютера. Только телефон и какие-то бумаги, придавленные лежащим на видном месте томиком Гумилева.