Ольга Лаврова - Мафия

Вероника молча следит за мужем. Заново полюбив, опять терять все ей горше, чем в первый раз. Скорей бы ушел, чтобы не сдерживаться, расплакаться в голос!

Ардабьев продолжает изображать развязность, бессмысленно хватает то, другое. Нет у него сил по-настоящему укладываться. Чувствует, что может не выдержать роли. Вот сейчас хлопнется жене в ноги — и расскажет правду.

Скомкав наспех рубашки, он выбегает из квартиры.

— Ты уж нас извини, — говорит Веронике на прощание Валентинов.

На лестнице Ардабьев стоит, упершись в стену лбом. Валентинов подбирает со ступеньки рубашки.

— Пошли, Володя… У меня есть для отпада.

— Не хочу! — взрывается Ардабьев.

— Захочешь, Володя. Все сгорели карусели…

…На берегу подмосковной реки накрыто брезентом тело, видны только ступни в размокших мужских ботинках.

Лейтенант милиции дописывает что-то в блокноте, опрашивая небольшую группу людей, в основном мужчин.

Привезшая его машина с мигалкой стоит неподалеку.

Люди начинают понемногу расходиться, когда подъезжает «скорая помощь».

Врач только приподнимает край брезента со стороны головы и сразу опускает.

— Уже месяца два… — говорит лейтенанту. — Я вам труповозку пришлю, — и быстро направляется к «скорой», которая уже разворачивается.

Молодая женщина-эксперт приносит Знаменскому пакет.

— Пал Палыч, экспертиза по вашему любимому утопленнику.

Знаменский читает акт.

— Умер, потому что утонул, а утонул, потому что умер… Скромно.

— По-моему, вы мнительны. Он ведь по наркотикам проходит? Ну и перебрал. А дуриком упал в реку или прыгнул — это уж…

— К вашему сведению наркотиков не употреблял. В прошлом моряк, даже имел разряд по прыжкам в воду. И в тот самый день условился о важной деловой встрече. Он собирался жить!

— Пал Палыч, когда Кеннеди убили, и то не смогли установить, сколько пуль попало! А тут какой-то дядя Миша. Неужели весь Институт судебной медицины на ноги поднимать? Во сколько это обойдется?

— Я понял, спасибо. Буду изживать недостатки.

— Вы не обиделись?

— На вас? Грешно.

И еще не закрылась дверь, как он звонит Кибрит.

— Зиночка, привет. Как болеется?

…Кибрит дома. Зябко кутается в теплую шаль.

— Пока все то же. Смертельно надоело. Как вы там?.. Совет — с превеликим удовольствием. — Некоторое время слушает: — Угу, угу… то есть не помогли ли ему упасть в воду?.. А прижизненных повреждений нет… Минуточку, минуточку! Небольшое отступление. Перед войной, по-моему, во Франции некий господин женился на богатых дамах. И они тонули в собственных ваннах. Господин получал наследство, менял имя, и все повторялось. Притом никаких следов борьбы, насилия. Я не слишком долго?.. Конечно, скука же дома, загорелась. И известный тогда судебный медик установил — я упрощенно, — установил следующее: если человек начинает тонуть без сознания — у него другое состояние нижних легочных тканей. Когда сознание выключено, характер дыхания меняется, понимаешь, и легкие по-другому наполняются водой… Да-да, иначе, чем у того, кто теряет сознание в процессе, так сказать, утопления… Как действовал француз? Приезжай, расскажу… Понимаю, что некогда. Проблемой у нас занимался один из учеников Авдеева, найди его, проведите повторную экспертизу… Нет, время не имеет значения. По французскому делу жены были захоронены, но все равно можно было определить.

Томин окликает Пал Палыча на лестнице. Тот приостанавливается подождать.

— Молодежь просится с большим разговором, — Томин оглядывается на следующих за ним Куркова и Сажина.

— Есть двадцать минут, — сверяется Пал Палыч с часами. — Вчера провели повторную экспертизу, — говорит он на ходу. — И что вы думаете?

— Дядю Мишу убрали под видом несчастного случая, — отвечает Сажин.

— Угадали.

— Нет, не угадал. Просто точно ложится в нашу схему.

— Какую такую схему? — спрашивает Томин.

— Это надо по порядку.

Они входят в кабинет Знаменского, он начинает разбирать папки в сейфе и торопит:

— Давайте, давайте.

— Как было приказано, — начинает Курков, — я копаю связи срочно кремированного Снегирева. И вот попутно в наркодиспансере врач рассказывает: наркоманы, говорит, необъяснимы, как лемминги. Вдруг идут косяком лечиться, через неделю исчезают. Потом совсем другая группа — и тоже куда-то девается.

— Что-то я такого не слышал, — замечает Томин.

— Не интересовались, — пожимает плечами Курков. — Посидели мы с врачом, поискали объяснение, и возникла следующая мысль: когда с торговцем что-то случается, клиенты бегут в диспансер перебиться с помощью медицины. Снова появляется торговец — откочевывают к нему. С этой мыслью пришел я к Севе Сажину.